Ги де Мопассан

Дуэль

Война кончилась, Франция была оккупирована немцами; страна содрогалась, как побежденный борец, прижатый к земле коленом победителя.

Из Парижа, настрадавшегося, наголодавшегося, неутешного, первые поезда медленно шли мимо полей и селений к новым границам. Первые пассажиры смотрели из окон на разоренную местность, на сожженные деревни. У дверей уцелевших домов прусские солдаты, в черных касках с медным острием, курили трубки, сидя верхом на стуле. А некоторые работали или беседовали, как свои люди в семье. В городах целые полки маршировали по площадям, и, несмотря на стук колес, до пассажиров долетали гортанные слова команды.

Г-н Дюбюи, состоявший в национальной гвардии все время, пока длилась осада, теперь ехал за женой и дочерью в Швейцарию, куда отправил их перед оккупацией для безопасности.

Голодная, трудная жизнь не отразилась на солидной комплекции преуспевающего мирного коммерсанта. Страшные события он встречал смиренным отчаянием и сетованием на озверение людей. Теперь война кончилась, он ехал к границе и тут впервые видел пруссаков, хотя во время осады честно исполнял свой долг и не раз холодными ночами нес караульну.....

Паровоз засвистел, замедляя ход.

Показались обгоревшие станционные здания. Поезд остановился.

Немец распахнул дверцу и потянул г-на Дюбюи за рукав:

— Идите исполнять мое поручение, скоро, скоро!

Станция была занята немецким отрядом. Другие немецкие солдаты глазели на поезд, толпясь за деревянной загородкой. Паровоз уже свистел, готовясь к отходу. Тогда г-н Дюбюи неожиданно выпрыгнул на перрон и, невзирая на протестующие жесты начальника станции, ринулся в соседнее отделение.

Он был один! Он расстегнул жилет — так у него колотилось сердце, — отер лоб и едва перевел дух.

Поезд снова остановился на какой-то станции. Вдруг в дверь заглянул и вошел в купе офицер, а за ним вскоре, движимые любопытством, последовали оба англичанина. Немец уселся напротив француза и, посмеиваясь, заметил:

— Вы не желаль исполнять мое поручение.

— Да, сударь, — ответил г-н Дюбюи.

Поезд тем временем тронулся.

— Я буду резать вам усы, чтобы набивать моя трубка, — заявил офицер и потянулся к физиономии соседа.

— Я убиваль двенадцать француз в эта деревня. Я браль больше сто в плен.

Англичане, живо заинтересовавшись, поспешили спросить:

— О-о! А как называйт этот деревня?

— Фарсбур, — отвечал пруссак и продолжал:

— Я браль эти шельмы французы за воротник.

При этом он смотрел на г-на Дюбюи, кичливо посмеиваясь в бороду.

А поезд все шел, минуя одно оккупированное селение за другим. Немецкие солдаты виднелись по обочинам дорог, вдоль полей, у шлагбаумов, за столиками кафе. Они усеивали землю, как египетская саранча.

Офицер протянул руку:

— Если бы я имель командование, я браль бы Париж, я бы все сжигаль и всех убиваль. Франции капут!

Англичане из вежливости ответили кратко:

— О-о!

Он не унимался:

— Через двадцать лет весь Европа, да, весь, будет принадлежать нам. Пруссия сильней всех.

Англичане насторожились и больше не отвечали. Лица их застыли, точно восковые маски, окаймленные бакенбардами. А прусский офицер захохотал. Развалясь на диване, он теперь зубоскалил. Он издевался над раздавленной Францией, над поверженным врагом, издевался над Австрией, побежденной раньше, над отчаянным и т.....