Начало
Марина Дяченко, Сергей Дяченко Привратник Часть первая. Явление …Ранней весной Ларт отправлялся в один из своих вояжей – как всегда, неожиданно, и, как всегда, спешно. Весь день перед отъездом прошел, как в лихорадке. Ларт был угрюм, что бывало с ним часто, и вроде бы растерян, чего с ним никогда не случалось. Несколько раз собирался мне что-то сказать – и раздраженно умолкал. Я нервничал. Выехал он на рассвете, снабдив меня множеством инструкций. Я должен был исполнить несколько мелких поручений в поселке, привести в порядок дом, собрать дорожный сундучок и вечером встретиться с Лартом в порту, чтобы на закате поднять паруса. Проводив его взглядом, я вздохнул свободнее. Управиться в поселке было несложно – там меня считали «учеником чародея», а такое отношение здорово упрощает жизнь. Глупо же объяснять всем и каждому, что никогда я не был Лартовым учеником. Служкой – да; горничной, дворецким и мальчиком на побегушках в одном лице – кем угодно, только не учеником. Тем не менее, в поселке меня встречали, как вельможу, а трактирщик наливал мне в долг.
Середина
– Ах! – сказали в один голос маленькие дочери барона. Сынишка фыркнул, жена вздохнула, а старушка-приживалка достала платок и принялась чистить испачканное платье. – Ну-у… – насмешливо протянул барон. – Будучи, с позволения сказать, в балагане, я наблюдал не раз, как фокусник доставал кроликов из пустой шляпы, однако никому бы не пришло в голову оказывать таковому фокуснику особенный, так сказать, почет, в то время как маги… Шелковый бант у него на шее задергался и превратился в зеленого длиннохвостого попугая, который, слетев с бароновой рубашки, уселся на канделябр в центре стола и запел сладкую серенаду. Девчонки снова ахнули, баронесса вздохнула, мальчишка захохотал, а приживалка поперхнулась. – Ах, господин Довнир, – удрученно покачал головой барон, – я знавал одного птицелова, заточавшего в клетки дроздов и синиц с тем, чтобы обучить их песенке и продать на базаре… Мальчишка запустил в попугая костью. Тот рассыпался стаей бабочек, которые мгновенно вылетели в окно. Барон проводил их сокрушенны.....
Конец
– А-а-а! Прекрати! Муравьи взбирались по голым загорелым щиколоткам… Она прыгала, вертелась волчком, стряхивая с себя обезумевших насекомых. Марран сидел на пятках, утопив колени в песке, и улыбался той особенной победной улыбкой, без которой не завершалась обычно ни одна из его выходок… – Ну и целуйся с муравьями своими! – кричала она обиженно. – Ну, целоваться я хочу с тобо-ой… И он набил полный рот песка, ловя ее ускользающие, смеющиеся губы, пытаясь удержать верткое, как у ящерицы, тело, остановить хоть на миг, почувствовать, как с той стороны тонких полудетских ребер колотится сердце, колотится и выдает с головой ее радость, возбуждение и замешательство… Пересчитать песчинки, прилипшие к бедрам и коленкам, запутавшиеся в растрепанных волосах… Куражился осенний ветер. Поодаль ждал Март, ее муж, ждал, не замечая судорожно стиснутых пальцев. Ребенок слюнявил тряпичную куклу. – Муравьи? Нет, кажется, не помню. Тучи то и дело перекрывали солнце, и тогда казалось, что кто-то накинул темный платок на огромную лампу.
|