Начало
Морис Дрюон Узница Шато-Гайара Действующие лица Король Франции и Наварры:ЛЮДОВИК X, прозванный Сварливым, сын Филиппа IV Красивого и Жанны Наваррской, правнук Людовика Святого, 25 лет. Его братья:ФИЛИПП, граф Пуатье, пэр Франции, 21 год. КАРЛ, граф де ла Марш, 20 лет. Его дядья:КАРЛ, граф Валуа, носящий титул императора Константинопольского, граф Романьский, пэр Франции, 44 года. ЛЮДОВИК, граф д'Эвре, около 41 года. Его женаМАРГАРИТА, дочь герцога Бургундского, внучка Людовика Святого, 21 год. Его дочьЖАННА, наследница престола Франции и Наварры, 3 года. Его невесткаБЛАНКА, супруга Карла де ла Марш, дочь пфальцграфа Бургундского и Маго, графини Артуа, около 19 лет. Ветвь Артуа, идущая от одного из братьев Людовика Святого:РОБЕР III АРТУА , сеньор КОНША , граф БОМОН-ЛЕ-РОЖЕ, 27 лет. МАГО, графиня Артуа, его тетка, пэр Франции, 40 лет. Ветвь Анжу-Сицилийская, идущая от другого брата Людовика Святого:МАРИЯ ВЕНГЕРСКАЯ, королева Неаполитанская, вдова короля Карла II Неаполитанского, мать короля Роберта Неаполитанского и Карла Мартела Венгерского, около 70 лет.
Середина
Толстяк Бувилль сумел изобразить ей короля Людовика Х несчастным монархом, которому подло изменили и который немало перестрадал, но зато господь бог наделил его прекрасной внешностью и всеми достоинствами ума и сердца. Что же касается французского двора, то он столь же приятен, как двор неаполитанский, там ее ждут тихие семейные радости и полная величия миссия королевы... Однако, пожалуй, больше всего соблазняла Клеменцию Венгерскую мысль, что ей предстоит исцелить душевные раны человека, страдающего от измены недостойной женщины и к тому же до сих пор еще не оправившегося от безвременной кончины обожаемого отца. В глазах неаполитанской принцессы любовь и преданность были одно. Да и гордое сознание, что выбор пал именно на нее, тоже играло не последнюю роль... Эти две недели она жила в каком-то чудесном мире, и душу ее переполняла благодарность к создателю Вселенной, ко всему сущему. Занавесь, расшитая фигурами императоров, львами и орлами, раздвинулась – и невысокий молодой человек, с тонким носом, с пылающим и веселым взором, очен.....
Конец
Рухнула статуя Ангеррана де Мариньи, она наконец-то отделилась от пьедестала под ликующие крики зевак. Ворот вращался слишком быстро, и двадцать квинталов мрамора с размаху грохнулись оземь. Два человека, стоявшие в первых рядах толпы, поспешили нагнуться над поверженным колоссом: мессир Толомеи и его племянник Гуччо. В отличие от Карла Валуа торжество ломбардца не омрачалось меланхолическим сожалением. В течение двух последних недель толстобрюхий Толомеи трясся от страха и впервые заснул спокойно в ночь после повешения. Зато сейчас он чувствовал небывалый прилив великодушия. – Гуччо, дорогой, – обратился банкир к племяннику, – ты немало помог мне в этом деле. Я отношусь к тебе как к собственному сыну, как к своему ребенку по крови. И хочу вознаградить тебя, хочу увеличить долю твоего участия в моих делах. Какую часть ты желаешь получить? Может быть, у тебя есть какая-нибудь затаенная мечта? Говори, сынок, говори смело. Толомеи ждал, что Гуччо, как и подобает почтительному племяннику, ответит: «Как вам будет угодно, дядюшка». Но Гуччо молчал, опустив свои длинные черные ресницы, потупив остроносое лицо. Вдруг он решился:
|