Начало
Сергей Довлатов Эмигранты Район Новая Голландия – один из живописных уголков Ленинграда… Путеводитель Солнце вставало неохотно. Оно задевало фабричные трубы. Бросалось под колеса машин на холодный асфальт. Блуждало в зарослях телевизионных антенн. В грязном маленьком сквере проснулись одновременно Чикваидзе и Шаповалов. Ах, как славно попито было вчера! Как громко спето! Какие делались попытки танца! Как динамичен был замах протезом! Как интенсивно пролагались маршруты дружбы и трассы взоров! Как был хорош охваченный лезгинкой Чикваидзе! (Выскакивали гривенники из карманов, опровергая с легким звоном примат материи над духом.) И как они шатались ночью, поддерживая сильными боками дома, устои, фонари… И вот теперь проснулись на груде щебня… Шаповалов и Чикваидзе порылись в складках запачканной мятой одежды. Был извлечен фрагмент копченой тюльки, перышко лука, заржавевший огрызок яблока. Друзья молча позавтракали. Познакомились они недавно. Их сплотила драка около заведения шампанских вин. В тесноте поссориться недолго. Обувь летняя, мозоли на виду. – Я тебя зарежу! – вскричал Чикваидзе. (Шаповалов отдавил ему ногу.)
Середина
– Беда, – отозвался Чикваидзе, – пропадем в незнакомой стране! – Главное, – сказал Шаповалов, – не падать духом. Ну, выпили. Ну, перешли границу. Расскажем все чистосердечно, может, и простят… – Я хочу домой, – сказал Чикваидзе. – Я не могу жить без Грузии! – Ты же в Грузии сроду не был. – Зато я всю жизнь щи варил из боржоми. Друзья помолчали. Мимо с грохотом проносились трамваи. Тихо шептались постаревшие за ночь газеты. – Обрати внимание! – закричал Чикваидзе. – Вот изверги! Чернокожего повели линчевать! И верно. По людной улице, возвышаясь над толпой, шел чернокожий. Его крепко держали под руки две стройные блондинки… – Будем тайком на родину пробираться, – сказал Чикваидзе. – Беднейшие слои помогут, – откликнулся Шаповалов. Они перешли мост. Затем миновали аптеку и пестрый рынок. – Противен мне берег турецкий, – задушевно выводил Чикваидзе. – И Африка мне ни к чему, – вторил ему Шаповалов. Друзья шли по набережной. Свернули на людную улицу. Поблескивали витрины. Таяло мороженое. Улыбались женщины и светофоры.
Конец
– Беда, – отозвался Чикваидзе, – пропадем в незнакомой стране! – Главное, – сказал Шаповалов, – не падать духом. Ну, выпили. Ну, перешли границу. Расскажем все чистосердечно, может, и простят… – Я хочу домой, – сказал Чикваидзе. – Я не могу жить без Грузии! – Ты же в Грузии сроду не был. – Зато я всю жизнь щи варил из боржоми. Друзья помолчали. Мимо с грохотом проносились трамваи. Тихо шептались постаревшие за ночь газеты. – Обрати внимание! – закричал Чикваидзе. – Вот изверги! Чернокожего повели линчевать! И верно. По людной улице, возвышаясь над толпой, шел чернокожий. Его крепко держали под руки две стройные блондинки… – Будем тайком на родину пробираться, – сказал Чикваидзе. – Беднейшие слои помогут, – откликнулся Шаповалов. Они перешли мост. Затем миновали аптеку и пестрый рынок. – Противен мне берег турецкий, – задушевно выводил Чикваидзе. – И Африка мне ни к чему, – вторил ему Шаповалов. Друзья шли по набережной. Свернули на людную улицу. Поблескивали витрины. Таяло мороженое. Улыбались женщины и светофоры.
|