Начало
Сергей Довлатов Чемодан Но и такой, моя Россия, ты всех краев дороже мне… Александр Блок Предисловие В ОВИРе эта сука мне и говорит: – Каждому отъезжающему полагается три чемодана. Такова установленная норма. Есть специальное распоряжение министерства. Возражать не имело смысла. Но я, конечно, возразил: – Всего три чемодана?! Как же быть с вещами? – Например? – Например, с моей коллекцией гоночных автомобилей? – Продайте, – не вникая, откликнулась чиновница, Затем добавила, слегка нахмурив брови: – Если вы чем-то недовольны, пишите заявление. – Я доволен, – говорю. После тюрьмы я был всем доволен. – Ну, так и ведите себя поскромнее… Через неделю я уже складывал вещи. И, как выяснилось, мне хватило одного-единственного чемодана. Я чуть не зарыдал от жалости к себе. Ведь мне тридцать шесть лет. Восемнадцать из них я работаю. Что-то зарабатываю, покупаю. Владею, как мне представлялось, некоторой собственностью. И в результате – один чемодан. Причем, довольно скромного размера. Выходит, я нищий? Как же это получилось?!
Середина
– Мне торопиться некуда, – сказал Чурилин. Он помрачнел. Его лицо становилось все более злым и угрюмым. Но и в голосе майора крепло раздражение. Пришлось мне вытянуть руку: – Давайте, я расскажу. – Отставить, – прикрикнул майор, – сами хороши! – Ага, – сказал Чурилин, – вот… Желаю… это… поступить на курсы бульдозеристов. Майор повернулся к нему: – При чем тут курсы, мать вашу за ногу! Напился, понимаешь, друга искалечил, теперь о курсах мечтает!.. А в институт случайно не хотите поступить? Или в консерваторию?.. Чурилин еще раз заглянул в бумажку и мрачно произнес: – Чем мы хуже регулярной армии? Майор задохнулся от бешенства: – Сколько это будет продолжаться?! Ему идут навстречу – он свое! Ему говорят «рассказывай» —не хочет!.. – Да нечего тут рассказывать, – вскочил Чурилин, – подумаешь, какая сага о Форсайтах!.. Рассказывай! Рассказывай! Чего же тут рассказывать?! Хули же ты мне, сука, плешь разъедаешь?! Могу ведь и тебя пощекотить!.. Майор схватился за кобуру. На скулах его выступили красные пятна. Он тяжело дышал. Затем овладел собой:
Конец
Храбрости у меня не прибавилось. Однако я вылез из машины. Надо было идти. Пивной ларек, выкрашенный зеленой краской, стоял на углу Белинского и Моховой. Очередь тянулась вдоль газона до самого здания райпищеторга. Возле прилавка люди теснились один к другому. Далее толпа постепенно редела. В конце она распадалась на десяток хмурых замкнутых фигур. Мужчины были в серых пиджаках и телогрейках. Они держались строго и равнодушно, как у посторонней могилы. Некоторые захватили бидоны и чайники. Женщин в толпе было немного, пять или шесть. Они вели себя более шумно и нетерпеливо. Одна из них выкрикивала что-то загадочное: – Пропустите из уважения к старухе-матери!.. Достигнув цели, люди отходили в сторону, предвкушая блаженство. На газон летела серая пена. Каждый нес в себе маленький, личный пожар. Потушив его, люди оживали, закуривали, искали случая начать беседу. Те, что еще стояли в очереди, интересовались: – Пиво нормальное? В ответ звучало: – Вроде бы нормальное… Сколько же, думаю, таких ларьков по всей России? Сколько людей ежедневно умирает и рождается заново?
|