Начало
Довлатов Сергей Ремесло Сергей Довлатов Ремесло Памяти Карла * Часть первая. Невидимая книга. * ПРЕДИСЛОВИЕ С тревожным чувством берусь я за перо. Кого интересуют признания литературного неудачника? Что поучительного в его исповеди? Да и жизнь моя лишена внешнего трагизма. Я абсолютно здоров. У меня есть любящая родня. Мне всегда готовы предоставить работу, которая обеспечит нормальное биологическое существование. Мало того, я обладаю преимуществами. Мне без труда удается располагать к себе людей. Я совершил десятки поступков, уголовно наказуемых и оставшихся безнаказанными. Я дважды был женат, и оба раза счастливо. Наконец, у меня есть собака. А это уже излишество. Тогда почему же я ощущаю себя на грани физической катастрофы? Откуда у меня чувство безнадежной жизненной непригодности? В чем причина моей тоски? Я хочу в этом разобраться. Постоянно думаю об этом. Мечтаю и надеюсь вызвать призрак счастья... Мне жаль, что прозвучало это слово. Ведь представления, которые оно рождает, безграничны до нуля. Середина
Я даже хочу принести благодарность этим таинственным силам. Ведь мне оказана большая честь - пострадать за свою единственную любовь! А кончу я последней записью из "Соло на ундервуде": " " Самое большое несчастье моей жизни гибель Анны Карениной! Ленинград, 1976Сергей Довлатов РЕМЕСЛО Часть вторая Невидимая газета. ПРЕДИСЛОВИЕ Пятый год я разгуливаю вверх ногами. С того дня, как мы перелетели через океан. (Если верить, что земля действительно круглая. ) Мы - это наше безумное семейство, где каждый вечно прав. В конце 79-го года мы дружно эмигрировали. Хотя атмосфера взаимной правоты не очень-то располагает к совместным действиям. У нас были разнообразные претензии к советской власти. Мать страдала от бедности и хамства. Жена - единственная христианка в басурманской семье - ненавидела антисемитизм. Крамольные взгляды дочери были незначительной частью ее полного отрицания мира. Я жаловался, что меня не печатают. Последний год в Союзе был довольно оживленным. Конец
В редакции находилось еще трое полицейских. Нас развели по углам и коротко допросили. Вернее, записали наши координаты. Помимо этого мне задали только два вопроса. Во-первых: - Занимаетесь ли вы антигосударственной деятельностью? Сначала я хотел ответить: "Неужели вы думаете, что если бы я и занимался, то... " Потом сказал: - Нет. Тогда полицейский спросил: - Как вы думаете, это поджог? Кого вы подозреваете? Кто мог это сделать? У вас есть конкуренты? Идейные противники? Я сказал: - У меня нет идейных противников. Хотя бы потому, что у меня нет идей. - Это все, - сказал полицейский, - можете идти. Мы займемся расследованием. Завтра вам надлежит явиться по такому адресу. Он протянул мне визитную карточку. Я еще раз оглядел помещение. Диван и кресла были сдвинуты. Вернее - их почерневшие останки. За диваном у окна валялся корпус рефлектора. Мои коллеги тоже освободились. Мы вышли на улицу. Пожарные сворачивали шланги. Мы решили где-то позавтракать и выпить кофе.
|