Начало
Сергей Довлатов На улице и дома Моя жена сказала: – И еще звонил Габович. У него есть дело. Обещал зайти. – Я знаю. Наверное, хочет дрель попросить. Мне говорили, он купил стеллаж… Габович был моим соседом и коллегой. Вернее, не совсем коллегой – он был филологом. Работал над сенсационной книгой. Называлась она – «Встречи с Ахматовой». И подзаголовок: «Как и почему они не состоялись». Что-то в этом роде… Я начал зашнуровывать ботинки. – Ты куда? – Прогуляюсь. Куплю сигареты. – А как же Габович? – Если он меня застанет, это будет долгий разговор. А мне работать надо. – Когда же ты вернешься? – Как только он уйдет. Подай мне знак. – Какой? – Зажги, допустим, свет в уборной. – Свет в уборной и так постоянно горит. – Тогда потуши. – Лучше я повешу на окно вот эту тряпку. – Ладно… Я спустился в холл. Крадучись, проследовал мимо лифта. Вышел на улицу. К этому времени начало темнеть. Кроме того, я перешел через дорогу. Так что Габович не должен был меня заметить.
Середина
– Можно, – спрашиваю, – зайти? Тут некоторая пауза возникла. И затем: – Ты извини, я не одна. – Ладно, – говорю, – в следующий раз. В ответ раздается: – Следующего раза не будет. Между нами все кончено. У тебя жена и дочка. Должна я наконец и о себе подумать?.. И Нелли повесила трубку. Тут я задумался. Все люди жестоки по-разному. Мужчины, например, грубят и лгут. Изворачиваются, как только могут. Однако даже самый жестокий мужчина не крикнет тебе: «Уходи! Между нами все кончено!..» Что касается женщин, то они произносят все это с легкостью и даже не без удовольствия: «Уходи! Ты мне противен! Не звони мне больше!..» Сначала они плачут и рыдают. Потом заводят себе другого и кричат: «Уходи!» Уходи! Да я такого и произнести не в состоянии… Я взглянул на часы – половина одиннадцатого. Кинотеатры закрыты. Денег практически нет. Дело приближается к ночи. Окна мои призывно светились. Белая тряпка отсутствовала. Зато хоть окончательно стемнело. Череп и кости на моей фуфайке перестали выделяться. Да и надпись утратила смысл.
Конец
– Давайте, – говорю, – меню. – Меню нет. – То есть как это нет? – Я вам и так скажу, что есть. – Я не запомню. – Запомните. Потому что у нас есть только шашлык. – Поразительно, – говорю, – я как раз шашлык-то и хотел… Я поел. Выпил кофе. К этому времени публика собралась, музыка заиграла. Помню, руководитель ансамбля воскликнул: – Внук Ираклий поздравляет с днем рождения бабушку Натэллу. В ее честь исполняется лирическая песня… Он выждал паузу и торжествующе договорил: – Лирическая песня: «Ты еще жива, моя старушка!..» Я расплатился и вышел на улицу. К этому времени стемнело. Наш шестиэтажный дом массивно выступал из темноты. Однако тряпки не было. Между тем я почувствовал холод. Зашел в спортивный магазин напротив фотоателье. Купил себе фуфайку за тридцать долларов. Тут же натянул ее. И лишь тогда заметил спереди эмблему – череп, две берцовые кости плюс шизофреническая надпись: «Ты это прочел? Значит, ты подошел слишком близко!»
|