Начало
Сергей Довлатов Когда-то мы жили в горах Когда-то мы жили в горах. Эти горы косматыми псами лежали у ног. Эти горы давно уже стали ручными, таская беспокойную кладь наших жилищ, наших войн, наших песен. Наши костры опалили им шерсть. Когда-то мы жили в горах. Тучи овец покрывали цветущие склоны. Ручьи стремительные, пенистые, белые, как нож и ярость, – огибали тяжелые, мокрые валуны. Солнце плавилось на крепких армянских затылках. В кустах блуждали тени, пугая осторожных. Шли годы, взвалив на плечи тяжесть расплавленного солнца, обмахиваясь местными журналами, замедляя шаги, чтобы купить эскимо. Шли годы… Когда-то мы жили в горах. Теперь мы населяем кооперативы… Вчера позвонил мой дядя Арменак: – Приходи ко мне на день рождения. Я родился – завтра. Не придешь обижусь и ударю… К моему приходу гости были в сборе. – Четыре года тебя не видел, – обрадовался дядя Арменак, – прямо соскучился! – Одиннадцать лет тебя не видел, – подхватил дядя Ашот, – ужасно соскучился! – Первый раз тебя вижу, – шагнул ко мне дядя Хорен, – безумно соскучился.
Середина
– Как здоровье? – Хвораю, – ответила тетушка Сирануш. – Надо бы в поликлинику заглянуть. – Ты загляни в собственный паспорт, – отозвался грубиян Арменак. И добавил: – Там все написано… Между тем гости уселись за стол. В центре мерцало хоккейное поле студня. Алою розой цвела ветчина. Замысловатый узор винегрета опровергал геометрическую простоту сыров и масел. Напластования колбас внушали мысль об их зловещей предыстории. Доспехи селедок тускло отражали лучи немецких бра. Дядя Хорен поднял бокал. Все затихли. – Я рад, что мы вместе, – сказал он, – это прекрасно! Армянам давно уже пора сплотиться. Конечно, все народы равны. И белые, и желтые, и краснокожие… И эти… Как их? Ну? Помесь белого с негром? – Мулы, мулы, – подсказал грамотей Ашот. – Да, и мулы, – продолжал Хорен, – и мулы. И все-таки армяне – особый народ! Если мы сплотимся, все будут уважать нас, даже грузины. Так выпьем же за нашу родину! За наши горы!.. Дядя Хорен прожил трудную жизнь. До войны он где-то заведовал снабжением. Потом обнаружилась растрата – миллион. Суд продолжался месяц.
Конец
– Беглар Фомич! У меня есть дело к тебе! Был звонкий июньский полдень. Беглар Фомич вышел на крыльцо и гневно спросил: – Не собираешься ли ты похитить мою единственную дочь? – Я не против, – согласился дядя. – Кто ее тебе рекомендовал? – Саркис рекомендовал. – И ты решил ее украсть? Дядя кивнул. – Твердо решил? – Твердо. Старик хлопнул в ладоши. Немедленно появилась Сирануш Бегларовна Терматеузова. Она подняла лицо, и в мире сразу же утвердилось ненастье ее темных глаз. Неудержимо хлынул ливень ее волос. Побежденное солнце отступило в заросли ежевики. – Желаю вам счастья, – произнес Беглар, – не задерживайтесь. Погоню вышлю минут через сорок. Мои сыновья как раз вернутся из бани. Думаю, они захотят тебя убить. – Естественно, – кивнул Арменак. Он шагнул к забору. Но тут выяснилось, что скакун околел. – Ничего, – сказал Беглар Фомич, – я дам тебе мой велосипед. Арменак посадил заплаканную Сирануш на раму дорожного велосипеда. Затем сказал, обращаясь к Беглару:
|