Начало
Великое избaвление Элизабет Джордж Он сказал: вы взяли богов моих, которых я сделал, и священника и ушли; чего еще более? Книга Судей 18:24 1 Какая неловкость, непростительная неловкость! Он громко чихнул, брызги полетели во все стороны. Ужасно – прямо в лицо соседке по купе. Три четверти часа он сдерживался изо всех сил, сражаясь с щекоткой в носу, точно доблестные воины Генриха Тюдора в битве при Босворте. Но в конце концов он капитулировал. Мало того, что он чихнул, – он еще принялся громко шмыгать носом. Женщина грозно уставилась на провинившегося. Как раз из тех леди, в присутствии которых он всегда чувствовал себя законченным идиотом. Ростом не менее шести футов, одетая с поразительной безвкусицей, характерной для дам из «общества», не знающая возраста, не поддающаяся старости – она пристально смотрела на него голубыми, острыми, как лезвие бритвы, глазами. Лет сорок назад горничные, сраженные таким взглядом, принимались, верно, отчаянно рыдать – сейчас этой леди уже крепко за шестьдесят, а может быть, и все восемьдесят – по ней не поймешь. Сидит будто аршин проглотила, сложив руки на коленях. Так ее выучили когда-то в пансионе, и с тех п..... Середина
– Роберта, меня зовут Томас Линли. Я приехал, чтобы поговорить с вами о вашем отце. Девушка, будто не слыша, продолжает глядеть в пустоту. Грязные, дурно пахнущие волосы. Они убраны с широкого, лунообразного лица назад, стянуты резинкой, но слипшиеся пряди, вырвавшись на волю, свисают на глаза, исчезают в складках жира на шее. На этой безобразной шее совсем уж нелепой кажется тоненькая золотая цепочка, перепутавшаяся с волосами. – Роберта, отец Харт приезжал в Лондон. Он попросил нас помочь вам. Он сказал, что вы не могли никому причинить вреда. Никакого ответа, никакого выражения на расплывшейся физиономии. Гнойные прыщи на щеках и подбородке. Лицо заплыло так, что и не угадаешь, каким оно некогда было. Серая, грязная, осевшая, как перебродившее тесто, кожа. – Мы разговаривали со многими людьми в Келдейле. Виделись с вашим кузеном Ричардом, с Оливией и Бриди. Знаете, Роберта, Бриди остригла себе волосы. К сожалению, неудачно. Хотела быть похожей на принцессу Уэльскую. Ее мама очень расстроилась...... Конец
– Томас… – Так? – Да. – Вам нравится смотреть, как они с Найджелом терзают друг друга – из-за вас? Вас забавляет, что Найджел упивается до полусмерти в «Голубе и свистке», чтобы проследить, не отправились ли вы в дом напротив – в объятия Эзры? Или вы уже позабыли о них обоих с помощью Ричарда Гибсона? – Вы несправедливы. – Неужто? Вам известно, что Эзра не может больше рисовать? Это вас тоже не касается, Стефа? Он уничтожил все свои рисунки. Сохранил только ваши портреты. – Ничем не могу ему помочь. – Вы не хотите помочь. – Это неправда. – Вы не хотите помочь, – повторил Линли. – По той или иной причине, вы все еще нужны ему. И ребенок тоже. Он хочет знать, что случилось с его ребенком. Он хочет знать, что вы с ним сделали, у кого теперь этот ребенок. Вы хотя бы сказали ему, мальчик это или девочка? Стефа опустила глаза. – Ее… ее усыновила одна семья в Дерхэме. Так было нужно. – И это должно было стать карой для Эзры, верно? Стефа подняла взгляд. – За что? С какой стати мне наказывать его?
|