Даниэль Юлий (Аржак Николай)

Искупление

Юлий Даниэль (Николай Аржак)

ИСКУПЛЕНИЕ

Я соглядатай между вами,

Я слушаю, когда в тревоге

Вы рассуждаете о ванне,

О домработницах, о Боге.

О, милые, и я такой же,

Интеллигентен и тактичен,

Но вот - рванет мороз по коже

И на полях наставит птичек.

И я предам вас, я предам вас!

За что? За то, что в час вечерний

Случайно вспомню я про давность

Вражды художника и черни.

Илья Чур "Товарищам интеллигентам".

Наступило время блатных песен. Медленно и постепенно они просачивались с Дальнего Востока и с Дальнего Севера, они вспыхивали в вокзальных буфетах узловых станций. Указ об амнистии напевал их сквозь зубы. Как пикеты наступающей армии, отдельные песни мотались вокруг больших городов, их такт отстукивали дачные электрички, и, наконец, на плечах реабилитированной 58-й они вошли в города. Их запела интеллигенция; была какая-то особая пикантность в том, что уютная беседа о "Комеди франсэз" прерывалась меланхолическим матом лагерного доходяги, в том, что бойкие мальчики с филфака толковали об аллитерациях и ассонансах .....

Халат на плече был разорван. Я поцеловал её сквозь дырку.

- Витька-Витька, - сказала она, - Витька-Витька...

...Мы никуда не пошли. Позже, под вечер, я сбегал в магазин, купил бутылку вина и еды. Мы ели и пили, сидя на постели, и она немножко опьянела, и смеялась, проливая вино, и прижималась ко мне растрепанной головой.

- Витька-Витька, - твердила она, - Виктор-победитель... Какая я дура, что столько времени оттягивала это. Я тебя больше никуда не отпущу. Слышишь?

Снова смешалось наше дыханье. Белели её плотно опущенные веки, рот казался черным. Это было, как плаванье в неспокойном море. Нас с головой захлестывало волнами, мы задыхались под тяжелыми, сотрясающими тело ударами, нас выносило вверх, к ослепительному солнечному свету и снова швыряло вниз, в черные провалы беспамятства. Переводя дыханье, мы могли выговорить, простонать только имена друг друга...

Я выбрался из постели потихоньку, чтоб не разбудить Ирину. Я сел у неё в ногах и закурил. Огромная, никогда раньше не испытанная нежность властно овладела мной. Ирина л.....

Синявского осудили на семь, а Даниэля на пять лет каторжных работ, именуемых исправительно-трудовыми колониями. Осудили за то, что они писали сатирические произведения. Они не призывали ни к борьбе с существующим режимом, ни к его революционному свержению. Их не только судил так называемый советский суд - их уже заранее осудили улюлюкающие и завывающие под взмахи дирижёрской палочки ЦК рептильные литераторы и подхалимствующие представители пресловутой советской общественности. Такого позора не знала царская Россия, отнюдь не являвшаяся идеальной страной свободы и народоправия. Вспомним хотя бы Горького. Он не только постоянно призывал - в литературных произведениях и в общественных выступлениях - к революционному свержению тогдашнего режима; он написал и распространял в 1901 году листовку, призывавшую к свержению самодержавия; он помогал в устройстве подпольной революционной типографии, собирал деньги на противоправи.....