Я уже позабыл многие детали этой истории, тем более из того, что ей предшествовало.

Мы приземлились в Фауке, где парни, летавшие на "бленхеймах", приняли нас по-братски и напоили чаем, пока мы заправляли машины. Я хорошо помню, как они входили молча в столовую, пили чай и выходили, так и не произнеся ни слова. Они изо всех сил держали себя в руках, хотя дела шли без особого блеска. Они совершали огромное количество вылетов, а пополнений не поступало.

Мы поблагодарили за чай и вышли посмотреть, заполнены ли уже баки наших "гладиаторов". Дул сильный ветер. Аэродромная "колбаса" надулась и стояла прямо, как дорожный указатель. Песок хлестал по ногам, со свистом шуршал по палаткам, палатки хлопали на ветру, как будто сшитые из брезента люди били в ладоши.

- Бомбардировщикам не везет, - сказал Питер.

- Так уж и не везет, - отвечал я.

- Нервничают.

- Да что там нервничают. Им просто досталось, но они выдержат. Видел, как они держатся?

Наши два стареньких "гладиатора" стояли один подле другого, и техники в рубашках и шортах цвета хаки все еще суетились около них. На мне был тонкий хлопчатобумажный летный костюм белого цвета, на П.....

- Доброе утро, - сказал он и изящным жестом снял шляпу.

- Заткнись, - отвечал Питер и, наклонившись, стал читать то, что написал человечек. Он хрюкал, фыркал и хохотал, раскачивался и приплясывал на песке, хлопал себя по ляжкам и наклонялся.

- Ну и класс, ну и класс, ну и класс, ну и рассказ. - Он встал на цыпочки, встряхнул головой и заржал, как припадочный. Тут и до меня тоже дошло, в чем соль рассказа на фюзеляже, и я засмеялся. От смеха у меня живот заболел, я упал и покатился с хохотом по песку, потому что ничего смешнее нельзя было себе и представить.

- Питер, ты молодчага, - сказал я, - но как насчет немцев? У них как, все летчики могут читать по-английски?

- Вот черт, - сказал он. - Вот черт, - и заорал: - Прекратить!

Все опустили кисти, неторопливо обернулись к нему, потом хороводом прошлись на цыпочках, нараспев приговаривая:

- На фюзеляже - чепуха, ха-ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха, у бензобака ерунда, да-да-да-да, да-да-да-да.

- Заткнитесь, - оборвал Питер. - Надо малость подумать. Мы перем.....

Время свечку погасить,

Тебе голову срубить

пели они*.

* "Апельсин-Лимон" - старинная детская считалка с подражанием звону лондонских колоколов, ее декламировали во время игры наподобие "Ручейка". Апельсины и Лимоны - две команды, пропускавшие через живые "ворота" участников игры по одному, на последних строчках стараясь поймать проходящего. - Прим. пер.

Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп, били крылья. От неба и моря осталось одно лишь солнце.

А потом одно море. Оно было подо мной. Пена завивалась барашками, и я сказал себе:

- "Белые барашки пасутся в волнах".

Сказав это, я понял, что у меня голова в порядке: барашки и волны. Времени оставалось мало. Море приближалось, барашки росли, а море походило на море и на воду, но не на зеркало. Потом остался разъяренный, белый-белый баран, он сучил копытами и поднимал брызги, крутил рогами, в бешенстве носился по морю.....