Сколько помню себя, я всегда обожала его, моего чудесного отца, светловолосого, краснолицего, громкоголосого англичанина. Разумеется, когда я маленькая лежала в своей белой кружевной колыбельке в детской, я не подозревала о его существовании. Предполагаю, что и свои первые шаги я сделала не к нему, а к рукам моей матери. Но моя память не сохранила детских воспоминаний о ней. Вайдекр заполнял мое сознание, а сквайр Вайдекра представлялся мне правителем мира.

Одно из моих первых, самых ранних воспоминаний хранит тот день, ког.....

И сейчас, принимая окровавленный хвост от Гарри, я мыслями унеслась к той сцене. Запах свежей крови напомнил мне все так живо, будто это случилось вчера. Но папы уже нет со мной, и все теперь совсем не так.

– Хороший гон, мисс Лейси, – обратился ко мне один из молодых Хаверингов, сводный брат Селии, Джордж.

– Да, очень, – улыбаясь, отозвалась я.

– А как вы замечательно скакали! – В его глазах светилось почтение. – Я даже не мог уследить за вами. Когда вы взяли то последнее препятствие, я закрыл глаза, боясь, что нижний сук сбросит вас с лошади.

Я рассмеялась, вспомнив это.

– Представь, я тоже закрыла глаза, – призналась я. – Я так увлеклась, что забыла о всякой осторожности и бросила Тобермори на препятствие, даже не видя дерева. Когда я заметила, что между его ветвями и изгородью совсем нет места, было уже поздно. Я едва успела пригнуться в надежде, что мне удастся остаться невредимой. Так и произошло, но я даже почувствовала, как ветка оцарапала мне спину.

Я улыбалась, и в синем свете молнии он увидел мои радостные глаза и наклонился, будто хотел взять меня с собой и никогда больше не отпускать, не отпускать, не отпускать.

– О Ральф!

В моем голосе звучало страдание целой жизни. И я протянула к нему руки.

Его рука взлетела и опустилась вниз, будто грянул гром. И тут молния стала черной.

ЭПИЛОГ

Вайдекрхолл обращен фасадом на юг, и солнце весь день освещает желтый камень этой стороны, милосердно оставляя в тени другие стены, все в больших черных обгорелых отметинах, и почерневшие, обугленные стропила крыши.

Когда идет дождь, черные пятна на стенах расползаются еще больше и ветер гоняет по саду бумаги из дома: счета мисс Беатрис, старые письма и даже карту поместья из ее конторы.

Когда придет зима и ночи станут длинными и темными, никто из Экра не отважится даже приблизиться к усадьбе. Мистер Гилби, лондонский торговец, хоч.....