Начало
Моему другу Дом Жан-Мариа Глава первая, в которой автор делится некоторыми необычайно важными мыслями о самом имени Тисту Тисту — имя диковинное, которое не сыщешь ни в одном календаре как во Франции, так и в других странах. Ведь святого Тисту вообще никогда не существовало. Но как бы то ни было, жил когда-то на свете маленький мальчик, которого все называли Тисту… Все это, конечно, нужно объяснить. В один прекрасный день, сразу же после появления его на свет, когда размером он был не больше домашнего хлебца в корзине булочника, его крестная мать в платье с длинными рукавами и крестный отец в черной шляпе принесли этого младенца в церковь и заявили кюре, что нарекают его именем Франсуа-Батист. Именно в этот день вместе с другими многочисленными новорожденными младенец этот принялся всячески протестовать, истошно вопить и даже побагровел от натуги. Но взрослые, которые ничего не смыслят в протестах новорожденных и упорно отстаивают уже готовые взгляды, заявили с невозмутимой уверенностью, что отныне ребенок будет именоваться Франсуа-Батистом.
Середина
— А какая же вторая, доктор? — Вот она: чтобы хорошо лечить людей, надо их очень любить. Он дал Тисту целую пригоршню леденцов и поставил в его записной книжке хорошую оценку. Но когда на следующее утро доктор Максмудр вошел в палату девочки, он поразился. Та улыбалась. Она проснулась посреди цветущего поля. Вокруг ее ночного столика росли нарциссы; одеяло походило на перину из голубых барвинок; на коврике колыхался овес. И потом… потом, к изголовью подушки тянулся цветок — великолепная роза, для рождения которой Тисту приложил все свои силы. Роза росла медленно, выпуская то листок, то бутон… И маленькая больная девочка уже не разглядывала потолок. Она смотрела на цветок. В тот вечер она встала на ноги и пошла. Жизнь теперь ей нравилась. Глава двенадцатая, в которой мы узнаем, что к названию Пушкострель добавляется новое знаменательное слово Быть может, вы думаете, что взрослые заподозрили Тисту и пришли К простому и логичному выводу: «Всюду, где накануне побывал Тисту, сразу же вырастают таинственные цветы. Следовательно, это — дело его рук. Давайте-ка послед.....
Конец
— Но мне так не хватает его, если бы ты знал… и потом, я ничего о нем не знаю… — прошептал Тисту. А лестница все росла и росла. Все газеты, где появилась ее цветная фотография, захлебывались от восторга: «Пушкострельская лестница из цветов — это восьмое чудо света!» Если бы у читателей спросили, каковы же первые семь чудес, они бы, пожалуй, не смогли на это ответить. А вы попробуйте сами: задайте из простого любопытства вот такой же вопрос своим родителям! Однако Седоус и не думал спускаться. «Подожду еще до утра третьего дня, — решил Тисту, — а потом сделаю так, как задумаю". Наступило наконец и утро третьего дня. Когда луна убралась восвояси, солнце пока не встало, а звезды ста ли медленно гаснуть, Тисту проворно соскочил с кровати. Это было то самое время суток, когда ночь уже миновала, а день еще не вступил в свои права. На Тисту была длинная белая рубашка. «Куда это запропастились мои ночные туфли?» — досадливо поморщился он. В конце концов одна отыскалась под подушкой, другая — на комоде.
|