Роберт ГОВАРД, Спрэг ДЕ КАМП

Бог, запятнанный кровью

Конан дезертирует из туранского войска. Слухи о таинственном сокровище заставляют его отправиться в горы Кезанка, простирающиеся вдоль границ Заморы…

В этом зловонном переулке, по которому Конан-киммериец пробирался ощупью, такой же слепой, как и окружающая его чернота, было темно, как на самом дне преисподней. Случайный прохожий, чудом оказавшийся в таком проклятом месте, увидел бы высокого и необычайно сильного юношу, одетого в свободную рубаху, на которую была натянута кольчуга, сплетенная из тонких стальных полос, а поверх всего — зуагирский плащ из верблюжьей шерсти. Грива черных волос и широкое серьезное молодое лицо были полускрыты зуагирским головным убором-каффией.

Тишину прорезал душераздирающий крик боли.

Такие крики не были чем-то необычным на кривых, извилистых улочках Аренжуна, Города воров, робкий, или сколько-нибудь осторожный человек поспешил бы прочь, даже не подумав вмешаться не в свое дело. Однако, Конан не был ни робким, ни осторожным. Его неуемное любопытство не позволяло оставить без внимания и, к тому же он кое-кого разыскивал здесь, и этот вопль может навести его на н.....

— Да, слышали, когда остановились что бы напоить коней. Кто за вами охотился?

— Керасп и сотня кезанкийцев! Когда горцы покончат с нами, и вам несдобровать: ведь им станет известно, как вы пытали одного из них!

— Лучше пусти нас к себе, — добавил Сасан.

— Керасп действительно гонится за вами? — крикнул Зирас. Его голова, обернутая тюрбаном, показалась над краем стены.

— Ты что, глухой? — резко спросил Конан.

Ущелье дрожало от воплей горцев и стука копыт.

— Входите сюда, быстрее! — воскликнул Зирас. — У нас хватит времени на то, что бы разделить по справедливости сокровище, если мы выберемся из этого ада.

Конан и Сасан, выскочили из-за камней, и побежали вверх по склону, к выходу из лощины, к стене. Из-за нее показались волосатые руки, которые помогли им перебраться через неровные камни. Конан осмотрел своих новых союзников: Зираса, мрачного, с тяжелым взглядом в туранской одежде, Аршака, все еще франтоватого, даже после долгой, утомительной скачки, тройку смуглых заморийцев, оскаливших зубы в приветственной улыбке. На Зирасе и Аршаке были такие же кольчуги, как на Конане и Сасане.

Конан, отбросив оружие, встал на колени и оторвал кусок ткани от своей рубахи, что бы добавить еще одну повязку к тем, что уже были на нем. Он перевязал рану, затянув зубами и руками узлы и поднял взгляд на Окровавленного Бога, глядевшего на него с высоты пьедестала. Кошмарное сверкающее лицо казалось, выражало злорадство и ненасытную жадность. Конан вздрогнул и по спине его пробежал холодок, он замер, охваченный страхом перед сверхъестественным, который был присущ суеверному варвару.

Но он быстро взял себя в руки. Окровавленный Бог принадлежал теперь ему, вопрос заключался лишь в том, как увезти эту массивную глыбу. Если идол не полый, то он даже не сдвинет его с места. Но когда Конан постучал рукояткой ножа по статуе, то убедился, что внутри пустота. Конан прошелся по храму, строя различные планы и раздумывая, не разбить ли ему одно из тех тяжелых деревянных сидений, стоявших по бокам идола, что бы сделать рычаг из ножки, с помощью которого можно будет поднять Бога с пьедестала.....