Начало
Наталья Александрова Собачья радость Ирма подбросила в пылающий камин большое смолистое полено и повернулась к мужу: – Не волнуйся, я завтра же найду другую прислугу. Девчонка вела себя просто ужасно… – Твоя вечная ревность… – Алексей поморщился, – ведь ты сама прекрасно знаешь, что для нее нет никаких оснований… – Ревность тут ни при чем! – Ирма выпрямилась и посмотрела на мужа долгим внимательным взглядом. На самом деле она, конечно, ревновала его. Ревновала и любила. И дело было вовсе не в том, что он известный и обеспеченный человек, крупный режиссер, что его имя не сходит со страниц газет, а лицо – с телевизионных экранов… Ее до сих пор, хотя они прожили вместе почти десять лет, волновали его насмешливые серые глаза, выразительные и глубокие, его чувственный рот, его сильные руки… Но не признаваться же мужу, что она приревновала его к лупоглазой вертихвостке, к молодой служанке, которая беззастенчиво строила глазки хозяину… – Ревность тут ни при чем! – повторила Ирма. – Она совершенно ничего не умеет, а когда разбила чашку из моего любимого гарднеровского сервиза, я не выдержала…
Середина
– Еду в электричке. С котом. Кот плохо переносит. Вскоре электричка доехала до Петергофа, и большая часть пассажиров вышла из вагона. Вышла и кавказская овчарка. Пу И проводил ее пламенным взглядом своих маленьких круглых глазок, и дама тоже, покидая вагон, оглянулась на своего недолгого попутчика… Еще через двадцать минут поезд остановился на конечной станции. «Станция Ораниенбаум, город Ломоносов! – объявил голос в динамике. – Просьба освободить вагоны!» Город Ломоносов, в отличие от шумного, людного, полного туристов Петродворца, оказался тихим, пыльным и провинциальным. Посреди вокзальной площади, не обращая внимания на прохожих, дремала большая полосатая кошка. Когда Лола с Пу И на руках прошла мимо, кошка приоткрыла глаза, смерила Пу И пренебрежительным взглядом (тоже мне, собака называется) и снова задремала. Пу И в ответ на мгновение обнажил клыки, что при его раз.....
Конец
Открылась дверь палаты и вошел мужчина в темном костюме с темным же галстуком. «Патриарх Скунс» – было написано на карточке, приколотой к карману пиджака. – О! – обрадовался Витя. – Привет дружественным мормонам от нашей областной больницы. – Привет! – радостно заулыбался вошедший. – Слушай, мужик, – заговорил Витя, – а вроде ты в тот раз другой был. Волосы посветлее, лысеешь потихоньку, в очках опять же… А фамилия та же… – Это просто… у нас у всех такая фамилия, – заговорил гость с сильным акцентом, – как это сказать… большая семья… тот, другой, есть мой брат… – Ну, – протянул Витя, – вон оно как… Он выжидательно уставился на дверь, думая, что сейчас внесут коробки с подарками. Но никого не было. Тогда Витя перевел алчущий взгляд на своего посетителя. – Давай, собирайся, – сказал тот нормальным голосом, без акцента, – в хорошую больницу поедешь. – Это еще зачем? – Витя даже не успел удивиться, с чего это мормон заговорил так хорошо по-русски. – Ты на ноги встать хочешь? – рассердился мормон. – Ну так и не брыкайся. Ребята! – крикнул он в коридор санитарам. – Заходите!
|