Кира Измайлова

Галатея

Мой возлюбленный оставил меня. Он был сильфом, духом воздуха, ласковым, как майский ветерок, и таким же непостоянным, а я – всего лишь духом земли. Он покинул меня ради юной дриады – души стройной березы, но потом оставил и её – ему улыбнулась прелестная наяда, душа ручья. Но и с ней он не остался надолго. Уж такой он был, всегда его манило что-то новое, а что, он и сам не знал…

Я могла бы иссушить землю, на которой росла береза. Могла забить илом источник. Могла… но ничего не сделала. Я предпочла удалиться в свою скалу. Я и раньше нечасто покидала своё обиталище, теперь же выходила не чаще раза в год. Капли росы на траве отражали моё лицо и волосы – белые, как моя скала…

Не знаю, сколько прошло времени – для камня оно летит незаметно. В наших краях появились люди. Один из них подошел к обломку скалы, служившей мне домом, внимательно оглядел его. Потом сказал:

– Это то, что нужно. Грузите.

Я была удивлена – мой валун погрузили на повозку, запряженную быками, и повезли куда-то. Люди срубили стройную березу – им нужно было починить повозку. Русло ручья мимоходом завалили камнями и землей – тяжело груженная тележка не могла.....

Время шло. Менялись люди, их одежда, их мольбы. Не менялся только сам храм. И я не менялась. Другие статуи – их было немало в храме –от времени дряхлели, истирались, рассыпались, – но мой камень был слишком прочным. Даже время ничего не могло поделать со мной.

Как-то ночью здание вздрогнуло, словно от удара. Снаружи раздавался ровный грозный гул, грохот и крики. По этим крикам я догадалась, что снова идет война – во все времена люди на войне кричат одинаково.

В высокие узкие окна проникало зарево пожаров. В храм, оказавшийся на удивление прочным, приходили люди, сюда же приносили раненых. Все они просили о защите, молили о помощи, но я была всего лишь духом земли и ничем не могла им помочь. Разве что не позволяла зданию обрушиться и похоронить под обломками всех, кто был в нем.

А потом наступила тишина. Здание опустело. Потом внутрь вошел мрачный человек в черной военной одежде – теперь люди называли это "формой"......

Там, наверху, вокруг меня долго ходили разные люди. Они бережно очищали поверхность камня, которую когда-то так долго шлифовал скульптор, от ракушек и кораллов.

Наконец меня поставили в огромном зале. Собралась огромная толпа, люди громко разговаривали между собой, сверкали странные вспышки. "Уникальная находка! – говорили люди. – Божественно! Восхитительно! Открытие века!" Так продолжалось несколько дней, а потом меня отвезли в большое унылое здание посреди огромного серого города и оставили в полупустом зале с пыльным ковром на полу. Раз в несколько дней пожилая женщина в сером платье сметала с меня пыль. Иногда появлялись любопытствующие, но их больше занимала табличка на моём постаменте, чем я сама. Впрочем, случались и исключения…

Как-то раз меня навестил мой прежний возлюбленный, сильф. Он как будто состарился, хотя мы, духи стихий, неподвластны времени. В его кудрях .....