Начало
Джон Р.Р.Толкин ТАЙНЫЙ ПОРОК (Доклад, прочитанный в Оксфорде в 1931 г.) Некоторые из вас, возможно, слышали, что около года назад в Оксфорде состоялся конгресс эсперантистов. Я сам искренне верю в то, что можно создать «искусственный язык» – по крайней мере, для Европы; точнее, я верю в то, что такой язык весьма желателен, ибо он мог бы объединить европейцев прежде, чем Европа падет под натиском остального мира. Кроме того, подобный язык желателен и по многим другим причинам – в частности, потому, что, насколько мне известно, мировая история свидетельствует о неуклонном возрастании человеческого влияния на область нематериального, а также об увеличении числа более или менее «стандартных» языков. Я большой поклонник эсперанто, не в последнюю очередь потому, что этот язык – творение одного-единственного человека, причем вовсе не филолога; следовательно, он представляет собой «человеческий язык, лишенный двусмысленностей и темных мест благодаря упорному труду» (кстати сказать, лучшего описания идеального искусственного языка – применительно к Эсперанто, разумеется – я не знаю).
Середина
Это удовольствие, необычайно острое, творческое удовольствие открылось мне и в изучении словаря готского языка; вполне возможно, что фрагменты поэзии готов, которые я также штудировал, еще усилили это удовольствие, сделали его более насыщенным. Но вернемся к иерархии искусственных языков. Невбош и родственные ему языки остались ступенью ниже; мы подошли к стадии «шлифовки» символов. К величайшему сожалению, на этой стадии процесс лингвистического изобретательства, если позволительно гак выразиться, уходит в подполье. Творцам надоедают языковые игры, у них появляются иные, куда более насущные интересы: одни обращаются к изящным искусствам, будь то поэзия, проза или живопись; вторые предаются приятному времяпрепровождению – играют в футбол, в крикет или во что-нибудь еще столь же бесполезное; третьих снедают повседневные заботы и хлопоты. Продолжают лишь немногие, самые преданные, самые увлеченные; но они робеют, стесняются своего увлечения, стыдятся того, что тратят бе.....
Конец
Стихотворный же перевод будет звучать так: Эарендел у руля Белый скакун волну раздвигает, Белый корабль путь пролагает, Эарендел у руля. Седые валы грядут вереницей, Белая пена в клочья дробится, Брызги на солнце блестят. Всадники пенные – кудри льняные – Мчатся по-над волнами, шальные, Дикую песнь завели. И, голосам ликующим вторя, Зыблется, плещет зеленое море, Берег исчез вдалеке. Выгнулся парус, ветром богат, Струнами снасти тугие звенят, И нет предела пути. Эарендел у руля. Вперяет взор в бескрайний простор, Правит к Западу он. В завершение процитирую еще один фрагмент, принадлежащий той же мифологической традиции, однако составленный на ином языке, пускай и родственном тому, о котором говорилось выше. Dir avosaith a gwaew hinar engluid eryd argenaid, dir Tumledin hin Nebrachar Yrch methail maethon magradhaid. Damrod dir hanach dalath benn ven Sirion gar meilien, gail Luithien heb Eglavar dir avosaith han Nebrachar. «В угрюмых, мрачных горах, где задувает ледяной ветер, от Небрахара до Тамледина (Ровной долины), воспрянули орки и пустились по следу. Дамрод (охотник) прошел разлогом и спустился, громко смеясь, к подножию гор, к пенному Сириону (ре.....
|