Начало
НИКОДИМ МАКСИМОВ Максимов шел с поста на отдых. Их часть отвели во второй эшелон, и теперь бойцы расположились на временное жительство в людной деревне. В одной избе плакали дети сразу в три голоса, и мать-крестьянка, измученная своим многодетством, шумела на них: — А ну замолчите, а то сейчас всех в Германию отправлю — вон немец за вами летит! Дети приумолкли. Никодим Максимов улыбнулся: стоял-стоял свет и достоялся, люди государствами детей пугают. Максимов вошел в свою избу, в которой он был на постое. Полуденное солнце вышло из-за дыма горящего леса и осветило через окно теплым светом внутреннее убранство русской избы: печь, стол и две лавки, красный угол, большое изображение Ленина, затем картинки над сундуком на бревенчатой тесаной стене — портреты петербургских красавиц девятнадцатого века, страницу из детского журнала со стихотворением «Корова Прова», несколько желтых фотографий родных и знакомых старого крестьянина — хозяина избы, — житейскую обыденную утварь возле печи, — это было обыкновенное жилище, в котором рождались, проводили детство и проживали жизнь в старину почти все русские крестьяне. Все здесь было знакомо, просто,.....
Середина
Я достаточно сильно удивлялся ему. Изобретателей-кустарей я видел, видел вечные двигатели, работающие моченым и сухим песком, но еще не наблюдал мастерового, ставшего ради изобретательства совершенным техническим интеллигентом, и притом личными усилиями. Вблизи нас спали мужчины-коллективисты на раскладных кроватях. Горела лампа; дверь на балкон была открыта для воздуха; за балконом лежала мрачная мировая косность, привычная до неощутимости и примирения с нею. Первоиванов говорил, а мы, три человека — два тракториста и я, слушали его. — Сахара, Гоби, песчаные реки Азии — это экскременты неразумных культур, легших в уготованные самим себе песчаные могилы. Что такое вся Средняя Азия? Это — пески и люди! «Верно ведь!» — думали все мы и молчали дальше. А Первоиванов говорил с жадностью и скупостью настоящего разума, воображая весь мир своим двором, в котором, однако, е.....
Конец
— Конечно, там земля разнообразней, а человек — стервец, — разъяснил Фома. — Что ж теперь делать думаешь, Фома? — Так чохом не скажешь! Погляжу пока, шесть лет ушло зря, теперь бегом надо жить. А ты куда уходишь, Ваня? — В Америку. А сейчас иду в Ригу на морской пароход. — Далече. Стало быть, дело какое имеешь знаменитое? — А то как же! — Стало быть, дело твое сурьезное? — А то как же! Бедовать иду, всего лишился! — Видать, туго задумал ты свое дело? — Знамо, не слабо. Без харчей иду, придорожным приработком кормлюсь! — Дело твое крупное, Ванюха… Пустая хата пахла не по-людски. Мутные окна глядели равнодушно и разуверяли человека: оставайся, не ходи никуда, живи молча в укромном месте! Иван и Фома разулись, развесили мокрые портянки и закурили, уставившись на стол рассеянными глазами. — Что ж дует! Вань, захлобысни дверь! — попросил Фома. Устроив это, Иван спросил: — Небось, тепло теперь в Афонском монастыре! Небось, спокойно живется там. Чего сбеждал из монахов?
|