Впрочем, ничего удивительного здесь нет: англичанин по происхождению, мировоззрению и складу характера, Эрик Фрэнк Рассел был одним из создателей (наряду с Артуром Кларком) современной британской научной фантастики — но при этом наибольшую известность приобрел именно в США, где печатался наиболее часто и регулярно. Даже публиковавшиеся в Англии книги Рассела, как правило, почти без задержки переиздавались в США — честь, которой кроме него удостаивался разве что сам Кларк.

Впрочем, и в ранней биографии этих двух авторов можно найти немало общего. Оба они еще в 1930-х годах увлеклись фантастикой, были активистами зарождавшегося тогда британского фэн-дома, а также состояли членами созданного в 1933 году «Британского межпланетного общества» (в 1946 году Кларк стал его председателем). Оба стали литераторами достаточно поздно, хотя Рассел — он был старше Кларка на двенадцать лет — начал писать фантастику еще до Второй мировой войны. Его первый рассказ «Сага о Пеликане Уэсте» («The Saga of Pelican West») был напечатан в 1937 году в американском журнале «Эстаундинг Сайнс Фикшн», причем тридцатидвухлетний Рассел стал первым британским автором, опубликованным в этом журнале. А вск.....

Задержавшись у калитки, Рейвен взглянул на свежий след в поле. Вмятина была достаточно велика, чтобы вместить антиграв. Если не считать этой странной ямы, и дом, и все вокруг выглядело по-прежнему. Посмотрев на небо, Рейвен заметил далекий инверсионный след марсианского грузовоза. Корабль шел к звездам, которых так много там, в вышине.

Подойдя к входной двери, он открыл замок телекинезом. Лина ждала в шезлонге, положив большие руки на полные колени, ее глаза излучали радость.

— Я немного запоздал.

Он не подумал сказать что-либо более теплое. А также не подумал ее поцеловать. Взаимную теплоту ощущали оба, и им не требовалось выражать ее физически. Он никогда не целовал ее, никогда ее не желал, и она никогда не желала его.

— Нужно было слегка пощекотать Кэйдера. Сейчас уже незачем держать его взаперти. Обстоятельства изменились.

— Они никогда не меняются, — заметила она.

— Здешние мелочи могут. Я не говорю о серьезных.

— Серьезные важнее всего.

Еще шесть с половиной недель. Двадцать шесть межгалактических временных блоков.

Вандервеен писал медленно, кропотливо, щуря глаза и часто делая паузы, чтобы перевести дыхание. Бортовой журнал его уже не занимал. Долг службы лежал по одну сторону, отставленный, законченный вместе с днем, вступившим в свои права. Долг был выполнен до конца. Но он не отрывал руки от пера. Календарь пусто свисал со стены, разграфленный и поделенный на участки — он давно вышел из употребления. Хронометр остановился. С десяток кислородных рожков были открыты и пусты — ни дуновения жизни не доносилось из патрубков, в которые некогда изливали свое живительное дыхание ныне истощенные кормовые бункеры. Глубокий мрак небытия по-прежнему лежал за иллюминаторами, готовый к вторжению и дальнейшему завоеванию, когда давно уже туманные сигнальные огни поморгали напоследок и угасли навсегда.

Изнемогая от усталости, он все же смог написать:

«Я не один, пока лицо твое передо мною. Я не один, пока воспоминания живут. Я думаю о тебе, .....