Начало
Наталья АЛЕКСАНДРОВА АД ДА ВИНЧИ * * * Высокий, необычайно худой человек поднимался по Иорданской лестнице Эрмитажа. Он не обращал внимания на блистающую позолотой лепнину стен, на белизну мраморных скульптур, на величественные гранитные колонны и стройные пилястры, на парящие высоко над головой, среди пышных облаков живописного плафона, фигуры античных богов. Его не трогала и не волновала вся эта бьющая в глаза роскошь. На лице его читалась одна страсть, одна мысль, одно непреодолимое волнение. Глаза этого человека скользили по окружающим его людям, не замечая их, и только когда ему случалось столкнуться с кем-то, нечаянно дотронуться до кого-то рукой или плечом, в этих глазах пробегало мимолетное отвращение. Надо сказать, что глаза этого человека были разного цвета – один карий, точнее густого и глубокого янтарного оттенка, другой зеленый, как морская вода в полдень. Впрочем, лицо его было скорее некрасивым, даже неприятным. Слишком узкое и худое, оно напоминало профиль на стертой от времени старинной монете. Середина
Думаете, где-то со времен Крестовых походов запрятано фамильное сокровище, которое лежит где-нибудь в старом замке и ждет, что я приду и возьму его? – Я ни о чем не думаю. То есть я думаю, но не об этом. Теперь я понял, что имели в виду эти люди там, в подземелье, говоря, что вы – из царского рода. Они пытались похитить вас... – Для чего? Зачем я им нужна? – взорвалась Маша. – О Господи, может быть, Вероника поможет... – Как он сказал? – бормотал Старыгин. Образ, кровь и ключ... И у них есть две составляющие, это уже неплохо. И они не теряют надежду отыскать третью. И если образом можно считать пропавшую картину, а кровь – ваша... – На что это вы намекаете? – неприязненно осведомилась Маша. – Они что – собираются выпустить из меня кровь? Приятная перспектива, нечего сказать! И каким манером в эту концепцию укладываетесь вы? – Боюсь, что я им был нужен только для того, чтобы заманить вас в катакомбы, – мужественно признался Старыгин. – Я прочитал их знаки, меня подставили... Одного не пойму... – Как они были уверены, что я непременно потащусь за вами, так, что ли? Конец
– Александр Николаевич, вы представляете – он имел наглость вернуться! – пророкотал в дверях деловито-раздраженный басок Легова. – Мне только что звонили с третьего поста... Тут он увидел Старыгина, и на круглом лице Евгения Ивановича в долю секунды сменились одно за другим несколько выражений: недоумение, охотничья радость и сдержанное торжество. – Та-ак! – протянул он, шагнув к Старыгину. – Надеюсь, вы сможете все это объяснить! – Евгений Иванович, батенька! – прервал его Лютостанский. – Вы только посмотрите, он ее нашел! – Нашел? – теперь на лице Легова возникло разочарование, как у кота, упустившего жирную, упитанную мышь. – Он нашел картину? Как нашел? Где нашел? Где она? Он заметался, то порываясь подскочить к Старыгину, то возвращаясь к столу Лютостанского. Наконец решился, протянул руку и начал медленно разворачивать скрученный в трубку холст. Показалась верхняя часть картины – полукруглые окна, тюрбан на голове Мадонны... – Это еще вопрос, не сам ли он все это подстроил.. – бормотал Легов, раскручивая холст. – Евгений Иванович, батенька, это не...
|