Начало
Бен Грейнджер, двадцати девяти лет от роду, ветеран войны - как вам следует догадаться, недавней (1). В городке Кадисе, постоянно продуваемом ветрами с Мексиканского залива, он ведает почтой и держит на себе всю торговлю. Бен помог выбить испанца из твердыни на Больших Антильских островах, а потом, прошагав полмира, туда-сюда прохаживался в качестве классного наставника между партами школы на открытом воздухе, где в пламени горящих тропиков мы наставляли на ум взбунтовавшегося филиппинца. Теперь, когда штык его источился в нож для резки сыра, немногочисленная гвардия закадычных друзей Бена проводит сбор уже не в чаще джунглей Минданао, а под сенью его славно срубленной веранды. Бен всегда отдавал предпочтение делам перед словами, хотя не чуждается также рассуждения и проникновения в суть мотива, как подтверждает следующая рассказанная им история. - С чего бы это, - спросил он меня как-то лунным вечером, когда мы сидели среди его бочек и ящиков - вообще сдалось людям пускаться в опасности, нужды, пожары, беды, битвы и прочие такие крайности? На что это человеку? Зачем он стремится превзойти ближнего, быть смелее, сильнее, наглее и во всем заметнее даже лучших дру..... Середина
- За эти низкие чувства ты заслуживаешь пули, Бен. Мужчина, не согласный биться за свою страну, мерзавец хуже конокрада. На месте капитана, я посадил бы тебя на тридцать дней на гауптвахту жрать коровий огузок и перченую кукурузу. Война, - говорит Вилли, - есть великое и славное дело. Я не подозревал, что ты трус. - Я не трус - говорю. - Трусил бы - пересчитал бы белесые былинки на твоем мраморном челе. Тебя, как и испанцев, я терплю, - говорю потому что ты мне всегда сдавался похожим на изделие в грибочках. Крошка леди Шалотт (9), - говорю - недоспелый чемпион кадрили, глянцевая фифочка в непревзойденных формах, деревянный солдатик ты, где-то к югу от Альп выточенный к прошлой новогодней распродаже, ты соображаешь, о ком ты эти слова сказал? Мы вращались в одном кругу, говорю, - и уживались, потому что ты казался кроток до самоуничижения. Мне не понять, с чего вдруг донкихотство и резня сделались близки твоему сердцу. Полное перерождение натуры. Как тебе удалось? - Тебе, Бен, все равно не понять, - говорит Вилли с отточенной улыбкой и хочет идти. Конец
На станции нам сказали, что будет иллюминация в здании суда в половине восьмого и в отеле "Палас" мясо с перцем по-мексикански под славословие. Мисс Дельфина Томпсон должна была читать новое стихотворение Джеймса Уайткомба Райана (12), а констебль Хукер обещал салют из девяти орудий, следовавших из Чикаго и нарочно задержанных им в тот же день. После того, как на казарменном плацу наша рота рассеялась, Вилли мне говорит: - Не пройдешься со мной в одно местечко? - Это можно, - говорю, - только недалеко, чтобы приветственный гул доносился. Лично я, - говорю, - голоден, истомился без домашней корочки. Но пойдем. Вилли кружил со мной окольными улочками, покуда мы не пришли к белому домику на новом участке, с газоном .....
|