– Пейте, Жорж, – проговорил лощеный господин, подливая своему собеседнику, худому седеющему мужчине в поношенном сюртуке, – пейте, у этой шлюхи довольно пристойное вино.

– Гадость, – отозвался Жорж, тем не менее припав к стакану, как умирающий от жажды. Его глаза были красны и печальны, как у старой собаки. Он и без того уже был изрядно пьян. – Гадость, – повторил он, – и вино ваше гадость, и Париж ваш гадость. И что это ты, галльская твоя морда, так меня обхаживаешь? Непременно ведь обманешь! Знаю я тебя, фармазона! Попался бы ты мне в Севастополе! К стенке – и весь разговор! А здесь – нет, здесь я с тобой как с человеком за одним столом сижу! Я, князь Тверской! И слишком много говорю, слишком много говорю…

Лощеный господин щелкнул пальцами, как будто подзывая официанта.

Тут же за спиной у Жоржа отворилась незаметная маленькая дверка, и оттуда выкатился совершенно уморительный человечек. Ростом он был едва с семилетнего ребенка, однако носил пышные усы и одет был совершенным щеголем – черный сюртучок, шелковый жилет, расшитый райскими птицами, лаковые штиблеты.

– Он твой, Гийом! – проговорил лощеный господин и поспешно отошел от стола.

Серж, будто почувствовав его мысли, рывком дернул на себя одеяло. Но Борис этого не заметил – он крепко спал, и на губах его бродила счастливая улыбка.

На следующее утро, в восьмом часу, Борис встал, умылся и позавтракал вчерашними сухарями и чашкой пустого кипятку.

– Ох и вредный хозяин, черт старый! – громко возмущался Саенко. – Небось денег содрал за постой немереное количество, а в доме шаром покати. Мыши в подполе и то с голоду передохли! И зря ему денег на еду дали, я бы и сам на рынке разобрался. Он, скупердяй, небось купит капусты тухлой или гороху, а с этого гороху только, извиняюсь, в отхожее место бегать…

– Хватит! – оборвал его Серж. – Зря языком не болтай! Значит, ты, Борис, идешь к Ртищеву. Если не найдешь его, поразведай, как и что. Может, жильцы старые остались, помнят профессора.

– Кого мне с собой даешь? – спросил Борис, рассеянно наблюдая, как Мари пытается расчесать волосы перед осколком мутного зеркала, который дед по.....

Молчание его было красноречивее любого ответа.

– Для великого князя это будет ужасным ударом! – проговорил Борис после непродолжительной паузы. – Человек, которому он так доверял, оказался грабителем и убийцей!

– Не будет… – негромко произнес Горецкий. – Великий князь тихо скончался вчера ночью. Он уже ничего не узнает…

– Как?! – воскликнул Борис. – Но тогда… что же будет с Сашенькой? Одна, без средств и поддержки в чужом городе, получается, что она попала из огня да в полымя!

– Не беспокойтесь, Борис Андреевич! – Губы Горецкого тронула едва заметная улыбка. – У меня есть на этот счет определенные соображения.

Полицейские подхватили Павла Петровича и вывели его из почтового отделения, в дверях он оглянулся и ненавидяще посмотрел на группу мужчин. Горецкий с Борисом были заняты беседой, так что ответил ему один Серж – таким же полным ненависти взглядом.

– Тебе нужно как следует отдохнуть, голубушка! – говорила старая графиня Воронцова, пододвигая Сашеньке корзиночку с печеньем. – У меня есть домик в Бретани, мы переб.....