У границы Кешана и Стигии, у отрогов гор, что скрывают в своем сердце большой город Алкменон, стоит маленький городишко — Куранак. Больше половины жителей в нем — стигийцы, хотя считается, что он расположен на территории Кешана. Городок этот торговый, но какой-то невеселый; не бывает там, ни разудалых ярмарок, ни праздников, ни особенно оживленного обмена товарами. Купцы проезжают его быстро — торопятся попасть в Птейон или Сухмет. Но все, же чужаки здесь не редкость, и в городе имеются целых два постоялых двора.

На одном из них, том, что похуже и поближе к окраине города, сидели тем вечером сразу двое постояльцев: огромного роста варвар со смоляными волосами и синими глазами и невысокий, верткий, смуглый человечек, который даже в помещении не стал снимать с себя доспеха.

Варвар больше слушал, время от времени вставляя «хм!», а человечек говорил без умолку. Видимо, о чем-то любопытном для своего собеседника болтал он, потому что киммериец ни разу не прерывал его, не заревел «клянусь Кромом, ты меня утомил!» — или что-то в этом роде. Хотя трактирщик поначалу ожидал именно этою......

— Ты прав, почтенный, — отозвался Конан. — Со мной случилась беда, вот я и пошел куда глаза глядят в поисках человека, который мне бы помог.

— Беда? — удивился старикашка и затрясся от смеха. Его усы извивались как живые. — Какая беда может случиться с таким, как ты? Ты молод, полон сил и шума! С такими никогда ничего не случается! У тебя нет дома, чтобы он сгорел! У тебя нет жены, чтобы она тебе изменила! У тебя нет детей, которые могли бы умереть!

У тебя ничего нет, голодранец, кроме отменного здоровья и глупой башки!

— Ты прав, почтенный, — еще более вежливо ответил Конан бесноватому старцу, — Но у меня был спутник — и вот он-то пропал,

— Не очень похоже, чтобы ты страдал оттого, что пропал какой-то безмозглый глупец, с которым ты пустился в странствия! — заметил старичок и встал.

На нем были очень дорогие и чрезвычайно истрепанные одежды. Халат из золотой парчи порван в клочья, наборный пояс, украшенный бирюзой и рубинами, потерт и покрыт трещинами, обувь, сшитая из хорошо выделанной кожи, висела лохмотьями на тощих ногах. В таком же ужасном .....

Раздался страшный взрыв. С грохотом разлетелись в стороны камни. Обвалился — как почудилось магу-неудачнику — не потолок, а само небо. Пространство, доселе стиснутое и укрощенное, освободилось и расширилось во все стороны. Поднялся страшный ветер. Он подхватил людей и предметы.

В последнюю минуту Гирадо успел ухватиться за какое-то дерево, а Конан и Мут, вцепившись друг в друга, полетели прочь и сильно ударились о железную ограду. Мут вдруг обмякла, как будто жизнь покинула ее. Конан с отвращением оттолкнул ее от себя. Мягко, как тряпка, мага повалилась на траву.

А вокруг бушевала настоящая буря. Небо над головами потемнело. Жители Луксура в панике бежали по улицам. Ветром срывало черепицу и бросало ее на мостовую. Один человек был уже ранен — он проскакал мимо Конана, держась за рану на голове и явно никого не замечая. Из улиц и переулков доносились треск, стук, жалобные крики, мольбы о помощи.

Над храмом Сета гуще заклубился дым, как будто жрецы, перепуганные невиданным явлением, решили удвоить рвение и начали приносить жертвы раньше установленного времени. «Вряд ли Сет будет настолько любезен и поможет своим привержен.....