Начало
Сергей Гандлевский <НРЗБ> I Долго плутал он, Лев Криворотов, по коммунальной захламленной квартире в поисках выхода. Жилье было, по всему судя, пустым. Утварь, знакомая с детства по бабушкиной коммуналке на задах Арбата, – сундук, медный таз для варенья, пропахшая духами муфта, соседские гантели – попадалась на каждом шагу. Может, это и была та самая арбатская квартира. И раз, и два, и три пробовал Криворотов какие-то двери, но одни оказывались заперты, другие вели в очередное ответвление коридора. Отчаянье не отчаянье, но беспокойство его усиливалось. Славянский шкаф замыкал собою один из тупиков коммунального лабиринта, и, желая перехитрить логику бредовых обстоятельств, Криворотов вошел в шкаф – в рухлядь и отзывающую нафталином ветошь. Вешалки-плечики колотили его по голове, но он развел руками одежду, шагнул из последних сил и вышел насквозь – в свет и воздух. Снаружи был ранний вечер, когда еще светло, но больше по старой памяти: свет набрал за день силу и пока не сник. Частый колокольный перезвон негромко сыпался с белесого неба и бродил по каменным, облезлым и разноцветным, как лоскутное одеяло, закоулкам и тоже чудом, точно вечерний свет, не ..... Середина
– «На разрыв аорты»… – Производственная травма. – Не кот, а прямо дантес какой-то. – Хорошая кличка для кота: Дантес. – Отто, нет в твоей богадельне йода? – спросил красавец. – Советую прижечь каленым железом, – раздался откуда-то сбоку деловитый голос Додика. Чиграшов добродушно осклабился и столь же внезапно, как и вначале, но куда энергичней принялся читать, словно пустячное происшествие придало ему куража. В студии Адамсона этак не читали. Принято было воздеть отсутствующий взгляд горе, заложить руки за спину, сомнамбулически раскачиваться из стороны в сторону и читать нараспев, с поэтичным подвыванием. Чиграшов же читал прозаично, без рулад, но и без «выражения» в школьном, синтаксическом смысле, – а произносил слово за словом и строку за строкой на одной ноте, точно разговаривал вслух сам с собою: «мол, так и так, и ничего тут уже не попишешь». Удивительно, но это действовало не хуже любого экстатичного исполнительства. На лице чтеца лежал рубиновый отсвет, потому что Чиграшов стоял под люминесцентно..... Конец
– Ну что, приступили-начали? – А вы не могли бы?.. – тихо попросил я и приложил указательный палец к ее губам – прикосновение, могущее быть истолкованным и как призыв к молчанию… Но проститутка поняла меня лучше меня самого: – Без проблем, папашка, любой каприз за ваши деньги, но деньги вперед. Мельком подвергнув экспертизе, она спрятала протянутую ей купюру в сумочку, споро опустилась на корточки вплотную ко мне, одним ловким движением ослабила мой брючный ремень и наконец смолкла… – зато у вашего покорного слуги прорезался голос. Когда я отклекотал и пляшущими руками извлекал из пачки сигарету, моя юная любовница предложила (сидя на краю лавочки, она деловито обводила рот губной помадой): – У меня есть и постоянная клиентура. Короче, дашь телефон – позвоню как-нибудь, если охота, конечно. – Конечно, – сказал я, выудил из внутреннего к.....
|