Начало
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ I. Воля Наступил день 19-го февраля 1861 г. Миллионы труждающихся и обремененных осенили крестом свои широкие груди; миллионы удрученных голов, с земными поклонами, склонились до сырой земли русской. С церковных папертей и амвонов во всеуслышание раздалось вещее слово. По всем градам и весям, по всем пригородам и слободам, по деревням, посадам и селам церковные колокола прогудели, по лицу всея земли Русской, благовест воли. Русская земля отпраздновала первый день своей всенародной свободы. А между тем… В воздухе было что-то давящее, плавало что-то смутное, серое, неопределенное. На горизонте собирались какие-то зловещие, свинцовые тучи. * * * — А что, Волгой не возят? — Покинули… дней с двенадцать, как покинули… Береговым трактом валят. — Да ведь еще не ломало ее? — Не ломало, а только вздулась, почернела вся… Под Василем-Сурским, слышно, стон уже дала: надо быть, скоро тронется. Этими словами молодой человек, выглядывавший из приподнятого воротника бараньей шубы, перекинулся с мужичонкой корявого вида, который сидел за кучера на передке дорожного возка. Возок, по всем приметам, был помещи..... Середина
Эти слова были произнесены с самою точною и неколебимою уверенностью, как действительный факт, как истина, самая непреложная. — Но за что же, наконец? — пожал плечами Хвалынцев. — За то, что 25-го числа вы предложили шествие в Колокольную улицу, в известном порядке, по известной программе. Достаточно с вас этого? — Но отчего ж меня не арестовали прежде, в ту же ночь? — Оттого, что из следственного дознания об этом узнали они только вчера утром в девять часов. Теперь понимаете? — Это-то понять не трудно; но не понимаю одного: откуда вы-то все это знаете и притом с такою точностью? — возразил озадаченный Хвалынцев. — Хм… Вы, кажись, начинаете несколько сомневаться в моей личности? — добродушно и в то же время лукаво улыбнулся Свитка. — Не сомневайтесь! Я — ваш добрый гений. — Этого для меня мало. Я хочу знать, — заметил студент. — Отчего же, когда-нибудь, может, и узнаете, — отвечал Свитка, в том же полушутливом и полусерьезном тоне. — Вы видите, что нам кое-что известно, и не только насчет вашего ареста, но и насчет Малой Морской. Конец
43 С дымом пожара (польск.). 44 Долой свистуна! (фр.). 45 О, да! Розг, и в карцер, и вигани-и… и все, что вам угодно! О, он большой шутник, этот Чичкин!.. (фр.) 46 Все, что вам угодно, господин директор! И вигани, и карцер, и розги — вот мое мнение! (фр.). 47 Волей-неволей (лат.). 48 Пойдет! Пойдет! (фр.). 49 В пользу наших бедняков (фр.). 50 Порядочный, приличный (фр.). 51 Мадам Вуазо (фр.). 52 Прелестно! Прелестно! (фр.). 53 Железному фонду (польск.). 54 Во имя Отца и Сына и Святого Духа (лат.). 55 В последнем польском заговоре были приняты системы троек и десятков. Каждый член заговора избирал себе двух товарищей и составлял с ними тройку. Избиравший составлял звено с тем лицом, которое самого его выбрало, и т. д. Таким образом тройка (в России) и десяток (в Польше и Западном крае) являлись вполне самостоятельными, изолированными и в то же время непрерывно связанными звеньями заговорной цепи. Член, принадлежащий к тройке, знал только лиц вхо.....
|