Начало
Мария Галина ГИВИ И ШЕНДЕРОВИЧ Мистико-ироническая фантасмагорияПш— ш… — сказала волна. Гиви поджал пальцы, осторожно передвигая нежные ненатруженные ступни по обломкам ракушек. Ракушки были острые. А вода холодная. Сегодня с утра Гиви раздражало все — и сырой песок, и море, а больше всего сам он — Гиви Месопотамишвили собственной персоной. Ноги, если смотреть на них сверху, казались коротковатыми и кривоватыми — известный оптический эффект, применительно к другим деталям отмеченный еще Хэмингуэем. Но Гиви Хэмингуэем не увлекался, про оптический эффект не знал и потому расстраивался постоянно. Как поглядит на себя, так и расстроится. И занес же его черт на нудистский пляж! Нет, во-первых, он спустился с крутоватого обрыва именно на этот клочок берега, потому что спонтанно решил искупаться, но стеснялся семейных трусов в мелкий цветочек, во-вторых, понадеялся, что сможет полюбоваться на голых, подрумяненных солнцем блондинок. Но блондинок не было — может, эта разновидность человечества особенно чувствительная к холоду? Если честно, то женщин вообще не было, если не считать престарелой усатой брюнетки, живописно драпирующейся в полотенце. ..... Середина
— А великий народ… — заторопился, — породит он великий народ? Мой народ? — Породит, — отмахнулся, — а то от таких, как ты, великие народы не бывают? Да и малый-то твой покрепче тебя будет. Погоди, еще станут потомки его рассказывать своим потомкам, и про тебя, и про него… такого наплетут… — Господь, — выговорил с трудом, но все ж выговорил, едва шевеля непослушными губами, — пускай не гневается на Исаака. — Торгуешься, пастырь народов, — усмехнулся отрок, — ладно-ладно, не тревожься, будет он в руке Господа до дней кончины своей. Да только пускай он запомнит, ягненочек твой, — на вершине своей жизни стоял он сейчас! Ибо предстал он перед Богом и стоял достойно. Вырвалось из трещины в черном алтаре пламя, встало столбом, ширится столб света, заполняет собой всю вершину, глазам смотреть нестерпимо. Вот она, милость Господня, думал Авраам, жестокая, опаляющая, а все же — милость! Столько миров у Господа, столько све..... Конец
— Уже не очень, — печально ответил Гиви. — Увы! Мир полон великих светочей и таинств, но человек закрывает их от себя одной маленькой ручкой! Что ж, желаю удачи! Гиви протянул руку, которую старик ухватил своей птичьей лапкой в бурых старческих пятнах. — И перстень, будьте так любезны, — сказал старик. Гиви ошеломленно поглядел на него. На старике были старомодные сандалии с дырочками и брюки, пузырями вздувающиеся на коленях. — Он же вам больше не понадобится, даю вам слово, — сказал старик. — Да я верю! — согласился Гиви. — Ну, так сделайте одолжение! Гиви стащил с пальца перстень. Он соскользнул легко, словно внезапно увеличился в размерах. — Вот и замечательно, — проворковал старик, надевая кольцо на подагрический палец, — а то мне пора… и, кстати, насчет Александра Македонского — не только у него был приличный гарем. Он и сам чей-то потомок, я вас уверяю. — Каждый из нас чей-то потомок, — согласился Гиви. — Каждый, — кивнул старик, — но не у каждого в пращурах сам мелех Шл.....
|