Начало
Генри Лайон Олди ЗОЛОТАРЬ или ПРОСИТЕ, И ДАНО БУДЕТ… С языком, с человеческим словом, с речью безнаказанно шутить нельзя; словесная речь человека — это видимая, осязаемая связь, союзное звено между телом и духом. Владимир Даль Довлеет дневи злоба его… Евангелие от Матфея ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ВОЗЬМИ СЫНА ТВОЕГО, ЕДИНСТВЕННОГО И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе. Бытие, 22 ДЕНЬ ПЕРВЫЙ ДОРОГА ПОД ЗЕМЛЮ 1 — Это квартира Золотаренко? — Да. — Александр Игоревич? — Да, это я. — Ваш сын в больнице. В первые минуты я всегда паникую. Пожар, увольнение, тень в подворотне — стопор, хоть кричи. Мечтаю спрятаться под одеяло, моргаю, как дурак. Бабушка в детстве звала меня «тфтелем». С ударением на первое «е». Моя бывшая утверждала, что в миг опасности я становлюсь похожим на морскую свинку. Уж не знаю, почему, но меня это дико обижало. Середина
— А если вернетесь? — Тогда — беспартийным! Вот, сижу. Нюхаю. — …Следующий! А это уже меня. 2 Доктор смахивал на молодого Джона Леннона. Круглые очки, овал лица, узкий нос… «Битловская» прическа усиливала сходство. Сейчас достанет из шкафа гитару и запоет «Yesterday». Или предложит курнуть травки. А белый халат — это так, по приколу… — Давайте вашу карточку и раздевайтесь. До пояса. Леннон подумал и уточнил: — Сверху. Видимо, ему уже попадались тупые. — Дышите. Глубже. Задержите дыхание… Повернитесь спиной. Дышите… Металлический раструб фонендоскопа неприятно холодил кожу. Золотаря посетила мысль, достойная параноика: врач через «трубку» подслушивает его мысли. — Одевайтесь. Присядьте сюда. Левую руку на стол. Закатайте рукав. Выше… Давление оказалось в норме: 120 на 80. Таких берут в космонавты! Леннон сделал запись в потрепанном журнале, затем — пометку в карточке, и протянул ее Золотарю. — Идите в третий. На энцефалограмму. Конец
Пронюхали, сволочи. — Ты дверь открой, — бывший шеф посмотрел на часы. — Открыто. — Я не про люк. — А я про люк. Вызову слесаря, велю щеколду поставить. — Зачем? — Чтоб не лазили всякие. — Не слесаря. Столяра. — Точно? — Вроде бы, — Чистильщик задумался. На лбу его блестели капельки пота. — Лишь бы не сантехника. Открой, они уже идут. В дверь позвонили. — Кто идет? — Санитары. Яма идет, не бойся. С ним там еще один… Сам увидишь. Хиппи вежливо поздоровался, входя. Он был при параде: легкий плащ, костюм, галстук. Туфли начищены до умопомрачительного блеска. Даже хвост на затылке схвачен не резинкой, а шикарной заколкой. Эмалевый дракон дразнился, высунув язык. За Ямой прятался второй костюм с галстуком. Спутник хиппи нервничал и озирался. Казалось, он все время ждет подвоха. Выскочат, схватят, закуют в кандалы… Молодой, оценил Золотарь. Слегка за тридцать. Где они его взяли? — Знакомьтесь, — представил спутника Ямпольский. — Нестеров Петр Семенович. Член правления банка «Основа». Не волнуйтесь, Петр Семенович. Здесь вам помогут. Пройдемте в кабинет.
|