Алекс Тарн

Дядя Веня

Сцены из поселенческой жизни в четырех действиях

Серебряков Александр Владимирович, отставной диссидент.

Леночка, его жена, 27 лет.

Соня, его дочь от первого брака.

Войницкая Мария Борисовна, мать его первой жены.

Войницкий Вениамин Михайлович, ее сын.

Марина, ее подруга.

Астров Михаил Львович, врач.

Телегин, студент.

Терраса загородного дома. Виден обрыв; внизу — дорога и забор из колючей проволоки. На террасе, под пальмой, стол, сервированный для чая. Скамьи, стулья; на одной из скамей лежит гитара. Недалеко от стола качели. Третий час дня.

Марина (сырая, малоподвижная старушка, сидит около стола, вяжет носок) и Астров (ходит возле).

Марина (наливает стакан). Выпей чаю, Миша.

Астров (нехотя принимает стакан). Сколько можно чаем надуваться?

Марина. Прямо уж не знаю, чем тебя и угостить. Может чего покрепче?

Астров. Нет. Рановато для водки. Да и духота проклятая. У-у-у, пекло… Ноябрь, прости Господи… Когда уже наконец дожди пойдут?

Пауза.

Тетя Марина, сколько прошло, как мы знакомы?

Телегин. А чего вы хотите чтоб я сказал?

Войницкий. Да ничего я не хочу. Я просто обращаю твое внимание на новый параметр, который привнесла наша ученая консультантка фрау Серебрякова в твою безупречную жизненную модель. Положение! Статус! Это, оказывается, самостоятельная ценность — помимо перечисленных тобою мотоциклов, жратвы, постели и выпивки. А? Согласен?

Телегин (неохотно). Согласен — не согласен… Домой пора, вот что. Михаил Львович, вы когда поедете?

Войницкий (прерывая его). А коли согласен, то нечего старших учить, салага нестеганный. Потому что, если статус — самостоятельная ценность, то мы возвращаемся к тем же проклятым вопросам о деле и о смысле, а твои любимые попки, грудки и мотоциклы отходят на второй план. Понимаешь ли ты это, господин студент?

Пауза.

Астров. И впрямь, пора ехать, Веня. Завтра у меня с восьми прием в поликлинике… Илюха, пошли, я тебя подброшу.

Леночка (разочарованно). Ну вот… Куда же вы, доктор? Я-то думала — посидим, побалдеем…

Астров. В другой раз, Леночка. Кстати, как там у меня со статусом? Возбуждает женщину?

Леночка. Ваш статус вполне… возбуждабельный.

Это Веня! (убегает в дом)

Долгая пауза.

Наконец Соня вывозит Войницкого на инвалидной коляске.

Войницкий лучезарно улыбается.

Астров. Ну, здравствуй, друг дорогой.

Войницкий (продолжая улыбаться). Мм-мауум-х.

Астров. Как жизнь молодая?

Войницкий. Мм-ооу-мм.

Астров. Ну вот и хорошо. Надо бы отметить твое возвращение, как ты полагаешь?

Леночка. Миша, перестань.

Астров. Теть Мариночка, у вас водочки найдется по такому случаю?

Мария Борисовна (Астрову, вполголоса). Миша, что вы, ему нельзя.

Астров. Водки! Водки! (Войницкому) Венька, помогай, бабы водку зажимают…

Войницкий. Мм-уы! Мму-ы!

Марина. Да ладно, ладно, черт с вами, несу, несу… (уходит)

Астров (Войницкому). Ты видел? Хотели водку зажать! Да разве ж мы позволим?

Войницкий (восторженно мотает головой). Нн-ет! Ннн-ет!

Астров. Конечно, не позволим!

Входит Марина с бутылкой водки и тремя стаканами.

Марина. Вот вам ваша водка!

Астров. Илюха, разливай! Смотри, Венька, молодые — пока не скажешь, ни хрена не соображают. Всему учить надо.