Начало
Алекс Тарн ПЕПЕЛ (БОГ НЕ ИГРАЕТ В КОСТИ) ГЛАВА I «А вот я тебя!..» — Берл сильно гребанул руками, для большей грозности задудев в дыхательную трубку. Но крупная серая рыбина с темными пятнышками по бокам лишь лениво шевельнула хвостом и сразу разорвала дистанцию. Ах ты, черт, ну никак не пугается… Рыба-шар, в просторечии именуемая «абу-напха», имеет обыкновение сильно раздуваться в случае опасности. Но Берл, похоже, не внушал ей особых опасений. То ли дело смуглые бедуинские подростки, вооруженные сетью и блестящими острыми гарпунами. Этих любой абу-напха боится пуще смерти, что, собственно, и является причиной охоты: убитые на пике ужаса и размеров рыбины высушиваются и продаются туристам в качестве экзотических абажуров. «Дурак ты, бижу, — разочарованно думал Берл, оставив в покое неустрашимого абу-напху и медленно дрейфуя вдоль края коралловой стенки. — Кого не надо боишься, а меня игнорируешь…» Он фыркнул на собственное легкомыслие: «Как же, как же, легко тебе говорить, из тебя-то абажуры не делают». «Гм… потому и не делают, что я от страха не раздуваюсь!» Середина
— Куда мы едем, Жозеф? — Утром остановимся в Нормандии, — отвечал он. — Мне надо немного поспать. — Ты давно не спал? — Слушай, Эсти, — говорил он раздраженно. — Ты можешь говорить о чем-нибудь другом, кроме сна? — О чем, например? — Ну, скажем… — тут он задумывался надолго, и я на всякий случай тыкала его локтем посильнее. Не пихайся! — говорил он, встрепенувшись. Так мы и ехали, господин судья, и, если бы можно было сделать так, чтобы эта поездка длилась вечность, я бы согласилась, не задумываясь. Мы заночевали… или как это правильнее сказать?.. — задневали? — в маленькой деревушке неподалеку от Эвре. Жозеф коротко переговорил с хмурым коренастым хозяином, и махнул нам рукой, указывая в сторону сеновала. Мы уснули раньше, чем француз успел пересчитать полученные от Жозефа купюры. Я помню, что проснулась около полудня от громкого воркования голубей и от солнца, которое било мне прямо в глаза через отдушину под крышей. Все девочки еще спали. Жозефа на сеновале не было, я испугалась и пошла его искать. Он сидел на земле, прислонившис..... Конец
— Поняла? — спросила я. Она опять кивнула. За все это время я еще не слышала от нее ни одного слова. Если бы я не имела полугода лагерного опыта, то, наверное, подумала бы, что она немая. Но в лагере добровольная немота была частым явлением. Уже совсем рассвело, когда я подошла к ней снова. Ребенок спал, а она тихонько напевала ему какую-то мелодию… по-моему, модную перед войной латинскую румбу. — Ну как, решила? Она отрицательно покачала головой. Я вздохнула: — Ладно, пусть тогда Бог решает. Ну а надпись? Наколола что-нибудь? Вместо ответа она повернула младенца, и я увидела на его распухшей ручке четыре синие буквы: «ERST». — Умница, — сказала я. Понимаете, господин судья, «Эрнст» — очень распространенное немецкое имя или даже фамилия, так что надпись не могла встретить возражений у начальства. С другой стороны, имя было написано с ошибкой — пропущена буква N. Это, видимо, и служило особой приметой. — Во-пер.....
|