Ги де Мопассан

Оранжерея

Супруги Леребур были ровесники. Но муж казался моложе, хотя и был слабее жены. Они жили под Мантом, в небольшой усадьбе, приобретенной на доходы от торговли ситцем.

Дом был окружен прекрасным садом с птичьим двором, китайскими беседками и маленькой оранжереей в самом конце усадьбы. Г-н Леребур был кругленький, веселый коротышка, в жизнерадостности которого сказывался разбогатевший лавочник. Его жене — тощей, строптивой и вечно недовольной — так и не удалось сломить добродушия мужа. Она красила волосы и изредка почитывала романы, которые навевали на нее мечтательность, хоть она и притворялась, что презирает их. Ее почему-то считали страстной, хоть она никогда не подавала повода для такого мнения. Но ее муж со столь многозначительным видом говаривал иногда: «Моя жена — молодчина», — что это наводило на некоторые предположения.

Однако вот уже несколько лет она проявляла к г-ну Леребуру подчеркнутую враждебность, была раздражительна и резка, словно ее точила тайная досада, которою она не могла поделиться. Это вызывало разлад между супругами. Они еле разговаривали друг с другом, и жена без всякой видимой причины вечно осыпала мужа.....

И, схватив каминные щипцы, она стала в боевую позу у запертой двери.

Муж, растроганный, а может быть, и пристыженный таким примером самоотверженности, тоже поднялся, ворча и не снимая ночного колпака; он вооружился совком и стал против своей любезной половины.

Они прождали минут двадцать в полном молчании. Ни единый звук не нарушил тишины. Тогда разъяренная жена опять легла, заявив:

— А все-таки я уверена, что кто-то ходит.

На другой день муж во избежание ссоры ни словом не обмолвился о ночной тревоге.

Но следующей ночью г-жа Леребур разбудила его еще порывистей и, задыхаясь, пролепетала:

— Гюстав, Гюстав, в саду кто-то открыл калитку.

Он был поражен такой настойчивостью и подумал, уж не лунатик ли она. Он собрался было разогнать этот опасный бред, как вдруг ему показалось, что в самом деле под стеной дома слышится легкий шорох.

Он встал, подбежал к окну и увидел... да, увидел белую тень, быстро скользящую по аллее.

Он прошептал, почти лишаясь сил:

— Кто-то есть.

— Что такое? Что случилось? — лепетал он.

Она держала его за руку и так щипала, что он готов был закричать.

— Мне послышался шорох в доме, — шепнула она ему на ухо.

Привыкнув к частым тревогам жены, он не особенно-то взволновался и спокойно спросил:

— Какой там шорох, мой друг?

Она ответила, дрожа, как безумная:

— Шум... шум... шум шагов. Кто-то ходит.

Он все еще не верил:

— Кто-то ходит? Тебе кажется? Да нет, ты, верно, ошибаешься. Кто станет ходить?

Она вся тряслась:

— Кто, кто? Воры, дурак!

Г-н Леребур потихоньку снова закутался:

— Да полно, дорогая, никого нет. Тебе просто почудилось.

Тогда она откинула одеяло, спрыгнула с кровати и вне себя от ярости крикнула:

— Ты не только ни на что не годен, а вдобавок еще и трус! Но я, во всяком случае, не дам себя зарезать из-за твоего малодушия!

И, схватив каминные щипцы, она стала в боевую позу у запертой двери.

Муж, растроганный, а может быть, и пристыженный таким примером самоотверженности, тоже поднялся, ворча и не сни.....