Начало
Александр Бушков Комбатант Жестокие нравы, сударь, в нашем городе! Жестокие! А. Н. ОстровскийРоман частично основан на реальных событиях, хотя некоторые имена изменены. Часть первая Охота на дьявола Глава первая Охота на дьявола БЕСТУЖЕВ ВПЕРВЫЕ ехал в столь фешенебельном вагоне – но полированное красное дерево, бронзовые начищенные до жаркого блеска украшения, сверкающий лак, расшитые занавески на окнах и прочие атрибуты роскошной жизни на него не произвели ни малейшего впечатления. Не до них было – да и находиться в этих декорациях ему предстояло всего лишь несколько минут, до полной и окончательной кончины Готлиба Краузе… Сбросив пиджак и ослабив узел галстука, он распахнул на всю ширину окна вычурные занавески. Как и следовало ожидать, прямо напротив его купе помещался герр Майер, с присущим опытному полицейскому терпением застывший живой статуей. Притворившись, будто не замечает неотвязного провожатого, Бестужев щелкнул крышкой портсигара и расположился на огромном мягком диване в позе человека, которому больше совершенно некуда спешить. Краем глаза он видел, что Майер так и торчит на прежнем месте с сове.....
Середина
Барцев, точно, прямо на них таращится – с ним-то Бестужев служебным порядком не общался, так что риска быть разоблаченным нет, однако неприятно… Гадюшник, чтоб его… – Сереж, а Сереж… – протянул он, откровенно дернув спутника за рукав. – Поехали лучше в кабаре, ты ж обещал… – Ну ладно, ладно, – засмеялся Серж. – Боюсь, Степан Евлампьевич, не распропагандировать вам Ваньку, он уж от страха сам не свой. Поедем мы, пожалуй, и в самом деле в кабаре. Всего наилучшего! Успехов вам… шатать! Едва оказавшись в тронувшемся экипаже, Бестужев спросил резко: – Вы что, умом подвинулись? Теперь он вспомнил: «Веселый драгун» именно что значился в бумагах Особого отдела как одно из местечек, облюбованных в Париже революционными эмигрантами. – А что? – Думать нужно было, прежде чем тащить меня туда, – все так же жестко продолжал Бестужев. – Вы же прекрасно знаете, кто я. Я мог нос к .....
Конец
Он решительно поднялся – шумный скандал менял кое-что в его собственной судьбе, но ничегошеньки не изменил в служебных обязанностях, в намеченном плане действий… Возле кафе он оказался в рассчитанное время – и выждал, пока появится Бахметов, убедился, что слежки за профессором нет, и тогда только вошел. Бахметов, оторвавшись от газеты, глянул на Бестужева, такое впечатление, с искренней радостью: – Ну наконец-то! Я за эти дни едва не умер от скуки… – Хотите сказать, что скучали в Париже? – слабо усмехнулся Бестужев. – Ну, скучать-то я не скучал, здесь это невозможно, вы правы, однако безделье угнетает. Дома множество дел, незаконченные исследования, все прочее… – Его глаза озорно блеснули. – Я уж и не чаял вас увидеть после этого… Бестужев бросил взгляд на газету: ага, экстренный выпуск, судя по крикливым заголовкам, едва ли не целиком посвященный все тому же скандалу. Долгонько теперь не угомонится пресса, а там и подключатся господа, которых следует именовать изобретенным месье Жоржем Клемансо словечком «политиканы»…
|