Майкл Суэнвик

Я тоже жил в Аркадии

На холме в Аркадии Дарджер беседовал с сатиром. — Э, секс дело хорошее, — говорил сатир. — Этого никто не станет отрицать. Но разве на нем свет клином сошелся? Не понимаю. Сатира звали Деметриос Папатрагос, и по вечерам он играл на саксе в местном джаз-клубе. — Да вы философ, — заметил Дарджер. — Разве что доморощенный. — Сатир поправил кожаный передничек, единственный предмет одежды. — Но хватит про меня. Вас-то что сюда привело? В последнее время гостей у нас не много. Если не считать, конечно, африканских ученых.

— А зачем африканские ученые сюда пожаловали?

— Создают богов.

— Богов! Этого еще не хватало! Зачем?

— Кто может знать замыслы ученых? Приехали из самого Великого Зимбабве, пересекли винно-темное Средиземное море, забрались в наши романтичные холмы — и все ради чего? Чтобы запереться в развалинах монастыря святого Василиоса, Где трудятся так же усердно и безрадостно, как настоящие монахи. Никогда не выходят, разве что купить еду или вино и взять у местных анализ крови или соскоб кожи. Один как-то предложил нимфе деньги за секс — подумать только!

— Возмутительно!

— Стойте! — крикнул он. — Дальше не ходите! Сатир растерянно замялся.

— Но пожар…

— В городе вас ждет худшее, чем пожар, — сказал Дарджер. — Да и вообще, это всего лишь стог сена.

Подоспел и остановился второй сатир с бурдюком. Это был Папатрагос.

— Дарджер! — воскликнул он. — Что вы делаете на моей ферме? Ания с вами?

На мгновение Дарджер пришел в замешательство.

— Ания ваша дочь?

— Ну да, — улыбнулся Папатрагос. — Насколько понимаю, я практически ваш тесть.

К тому времени уже все сатиры, кто был достаточно близко и, увидев пожар, прибежал его тушить — всего около двадцати, — сгрудились вокруг двоих друзей. Сэрплас поспешно изложил все, что они знали про Пана, Эрис и беспорядки в городе.

— И это еще не конец, — продолжал Дарджер. — Старший научный сотрудник говорила что-то про испытание Диониса: мол, они хотят использовать его для усмирения мятежей. А поскольку сегодня ночью он не появился, значит, им придется подстроить еще одни беспорядки, чтобы проверить эту его способность. Грядут новые беды.

Когда же некоторое время спустя они проезжали мимо развалин монастыря святого Василиоса, пони стал вдруг выказывать норов, и друзья услышали звуки флейты.

На стене, поджидая их, сидел Дионис. Одет он был в крестьянскую рубаху и штаны, но все равно выглядел богом.

— Бах, — сказал бог, небрежно отложив флейту. — Нет ничего лучше старых мелодий, не правда ли?

— Я предпочитаю Вивальди, — отозвался Дарджер, — Но для немца Бах не так уж плох.

— Итак, вы уезжаете?

— Возможно, мы когда-нибудь вернемся, — сказал Сэрплас.

— Надеюсь, не за бронзовыми статуями?

Словно бы облачко нашло на солнце. Словно бы что-то темное дрогнуло и зазвенело в воздухе. Дарджер догадался, что Дионис готовится перейти в божественную ипостась, если возникнет такая необходимость.

— А есть возражения? — спросил он.

— Есть. Я не против того, чтобы ваш бронзовый истукан и его львы отправились домой. Хотя, наверное, пусть местные раввины решают: будет этично оставить их зде.....