Начало
Ги де Мопассан В вагоне Солнце собиралось скрыться за длинным кряжем, над которым возвышался гигантский Пюи-де-Дом, и тень горных вершин уже ложилась на глубокую долину Руайя. В парке вокруг павильона для музыки прогуливалось несколько человек. Другие все еще сидели группами, несмотря на вечернюю сырость. В одной из этих групп шел оживленный разговор: беседовали о важном деле, сильно беспокоившем г-жу де Саркань, г-жу де Воласелль и г-жу де Бридуа. Через несколько дней начинались каникулы, и нужно было доставить сюда их сыновей, воспитывавшихся у иезуитов и у доминиканцев. Предпринять путешествие и привезти лично своих отпрысков ни у одной из этих дам не было ни малейшей охоты, но вместе с тем они не знали ни одного подходящего человека, на которого можно было бы возложить это деликатное поручение. Стояли последние дни июля[1]. Париж уже опустел. Они напрягали память, но не могли вспомнить ни одного имени, которое обеспечило бы им желательные гарантии. Середина
Лицо ее действительно стало мертвенно-бледным. Аббат настаивал: — Может быть, вам что-нибудь нужно, сударыня?.. — О, нет, мне ничего не нужно, господин аббат. Благодарю вас. Священник возобновил беседу с учениками, подготовляя их к будущим занятиям. Время бежало. Поезд останавливался на станциях и мчался дальше. Теперь молодая женщина, казалось, спала и не шевелилась, забившись в угол. Хотя прошло уже больше половины дня, она ни разу ничего не съела. «Эта особа, наверно, серьезно больна», — подумал аббат. Когда до Клермон-Феррана оставалось только два часа пути, пассажирка внезапно начала стонать. Она почти повалилась на скамью, опираясь всем телом на руки; глаза ее блуждали, черты лица исказились, она повторяла: — О господи! О господи! Аббат бросился к ней: — Сударыня... сударыня... сударыня, что с вами? Она пролепетала: — Мне... мне кажется... что... что я... что у меня... начинаются роды... И тотчас же принялась отчаянно кричать. Она кричала, как с..... Конец
Аббат настаивал: — Может быть, вам что-нибудь нужно, сударыня?.. — О, нет, мне ничего не нужно, господин аббат. Благодарю вас. Священник возобновил беседу с учениками, подготовляя их к будущим занятиям. Время бежало. Поезд останавливался на станциях и мчался дальше. Теперь молодая женщина, казалось, спала и не шевелилась, забившись в угол. Хотя прошло уже больше половины дня, она ни разу ничего не съела. «Эта особа, наверно, серьезно больна», — подумал аббат. Когда до Клермон-Феррана оставалось только два часа пути, пассажирка внезапно начала стонать. Она почти повалилась на скамью, опираясь всем телом на руки; глаза ее блуждали, черты лица исказились, она повторяла: — О господи! О господи! Аббат бросился к ней: — Сударыня... сударыня... сударыня, что с вами? Она пролепетала: — Мне... мне кажется... что... что я... что у меня... начинаются роды... И тотчас же принялась отчаянно кричать. Она кричала, как сумасшедшая, протяжный вопль, казалось, раздирал ей горло; это был пронзительный, жуткий вопль, и в его зловещих интонациях слышались душевное смятение и телесная мука.
|