Начало
Ги де Мопассан Крещенский сочельник — Еще бы мне не помнить этого ужина в крещенский сочельник во время войны! — воскликнул капитан граф де Гаран. Я был тогда вахмистром в гусарском полку и уже недели две бродил разведчиком вокруг немецких передовых постов. Накануне мы зарубили несколько уланов и сами потеряли трех человек, в том числе беднягу Родвиля. Вы его хорошо помните — Жозефа де Родвиля. А в самый сочельник капитал приказал мне взять с собой десять кавалеристов и с ними занять и удерживать всю ночь деревню Портрен, где за последние три недели произошло пять стычек. В этом осином гнезде не осталось неповрежденными и двадцати домом в нем не нашлось бы и дюжины жителей. И вот, взяв с собой десять гусар, я отправился в путь около четырех часов. К пяти мы добрались в кромешной тьме до первых домов Портрена. Я велел остановиться и приказал Марша — вы хорошо знаете Пьера де Марша, который потом женился на мадмуазель Мартель-Овлен, дочери маркиза де Мартель-Овлен, — пробраться одному в деревню и привезти мне донесение. Середина
Вдруг священник расхохотался; он трясся всем телом в припадке неистового смеха и выкрикивал: — Ха-ха-ха! Я устрою вам это дельце! Иисус Мария, устрою! Ха-ха-ха! Мы посмеемся, дети мои, хорошо посмеемся. И дамы будут очень довольны, я уверен, очень довольны. Ха-ха-ха!.. Где вы расположились? Я объяснил, описав ему дом. Он понял: — Отлично! Это дом господина Бертен-Лавай. Через полчаса я буду у вас с четырьмя дамами! Ха-ха-ха! С четырьмя дамами!!! Не переставая хохотать, он вышел со мной и тут же покинул меня, повторяя: — Так через полчаса, дом Бертен-Лавай. Я поспешил домой, весьма озадаченный и заинтригованный. — Сколько приборов? — спросил Марша, увидев меня. — Одиннадцать. Нас шестеро, господин кюре и четыре дамы. Он был поражен. Я торжествовал. Он повторял: — Четыре дамы! Ты говоришь: четыре дамы? — Да, четыре дамы. — Настоящие женщины? — Настоящие. — Черт возьми! Прими мои поздравления. Конец
Испуганная монахиня кричала Масулиньи: — О, вы ее уморите, не смешите ее так, умоляю вас, сударь! О сударь... Затем, вскочив с места, она бросилась к Эрбону, чтобы вырвать у него из рук полный стакан, который он быстро вливал в рот Пютуа. Кюре корчился от смеха, повторяя: — Да оставьте, пусть выпьет разок. Ничего с ней не случится. Оставьте же. Покончив с курами, принялись за утку, окруженную тремя голубями и дроздом, а затем появился дымящийся золотистый гусь, распространявший вокруг запах поджаренного жирного мяса. Помель оживилась и захлопала в ладоши, Жан-Жан перестала отвечать на многочисленные вопросы барона, а Пютуа издавала радостное у.....
|