Начало
Ги де Мопассан Хромуля Как им не дивиться, нашим воспоминаниям о прошлом, от которых не избавишься, сколько ни старайся! Вот это, например, относится к временам столь стародавним, что я сам не перестаю изумляться его живучести, яркости его напечатления. Я был очевидцем множества событий — ужасных, трогательных, душераздирающих, — поэтому мне и странно, что каждый день, буквально каждый день передо мною вдруг отчетливо возникает фигура тетушки Хромули, которую я знавал в ту далекую пору, когда мне было лет десять — двенадцать. Эта старуха белошвейка приходила к моим родителям раз в неделю, по вторникам, чинить белье. Мы жили тогда в большом господском доме, — такие дома именуют в деревнях замками, хотя это просто-напросто старинные островерхие жилища, к которым примыкают пять-шесть ферм. В нескольких сотнях метров от нашего дома стояла церковь, сложенная из красного кирпича, совсем почерневшего от времени, а вокруг нее теснилось село, очень разросшееся, скорее даже городок. Итак, тетушка Хромуля появлялась у нас каждый вторник между половиной седьмого и семью утра, шла наверх в бельевую и тут же бралась за работу. Середина
Внезапно в гостиную внесли лампу, но меня никто не заметил: мои родители разговаривали с врачом — я узнал его по голосу. За ним сразу послали, и теперь он объяснял, что было причиной смерти тетушки Хромули. Впрочем, я ничего не понял из его объяснений. Потом он сел и согласился выпить рюмку ликера с бисквитами. Врач продолжал говорить, и рассказ его останется в моей душе до последней минуты жизни! Мне даже кажется, что я почти в точности могу воспроизвести все его выражения. — Бывают же такие незадачливые! — говорил он. — А знаете, в этом городке она была первой моей пациенткой. Сломала себе ногу в день моего приезда сюда, я только что вышел из дилижанса, еще не успел вымыть руки, как за мной прибежали и потащили к ней — перелом был тяжелый, очень тяжелый. Ей тогда стукнуло семнадцать лет, и какая она была красотка, какая красотка! Трудно поверить, правда? Что касается обстоятельств, при которых это произошло, о них я никому не рассказывал и, кроме меня и еще одного человека, уже уехавшего из наших краев, ни единая душа не знает истинной ее истории. Ну, а теперь она умерла, и я..... Конец
И вот, в один из таких вторников, после того как я все утро слушал истории тетушки Хромули, а потом вместе с нашим слугой рвал орехи в Аллетском лесу за фермой Нуарпре, мне захотелось еще раз подняться в бельевую. События этого дня так свежи в моей памяти, как будто случились только вчера. Я открыл дверь и увидел, что старуха лежит на полу ничком, рядом со стулом, руки выкинуты вперед, в одной зажата игла, в другой — моя рубашка, нога в синем чулке — очевидно, здоровая — протянута под стулом, а поодаль, у стены, поблескивают очки. Я помчался вниз по лестнице, вопя не своим голосом. Сбежался весь дом, и через несколько минут я узнал, что тетушка Хромуля умерла. Не могу вам сказать, какая глубокая, пронзительная, нестерпимая боль стеснила мое детское сердце. Я медленно побрел в гостиную и там в самом укромном углу, пристроившись на коленках в глубине огромного старинного кресла, горько заплакал. Должно быть, я долго плакал, потому что уже совсем стемнело. Внезапно в гостиную внесли лампу, но меня никто не заметил: мои родители разговаривали с врачом — я узнал его по голо.....
|