Начало
Ги де Мопассан Ночь Мы вышли из Каннской гавани в три часа утра и могли еще воспользоваться последним дуновением легких бризов, которые обычно несутся ночью из заливов в море. Потом повеял слабый ветерок с моря и погнал к берегам Италии поднявшую паруса яхту. Это — судно, водоизмещением в двадцать тонн, все белое, как лебедь, с едва заметной опоясывающей его золотой полоской. Под августовским солнцем, мечущим на воду пламенные отсветы, новенькие паруса яхты из тонкого полотна походят на серебристые шелковые крылья, развернувшиеся на фоне голубого небосвода. Три кливера устремляются вперед легкими треугольниками, округляемыми дыханием ветра, а большой фок мягко полощется под острым флагштоком, возносящим на восемнадцать метров над палубой свое сверкающее в небе острие. Задний парус, бизань, как будто спит. И скоро все задремали на палубе. Это летние послеполуденные часы на Средиземном море. Последнее дыхание бриза стихло. Жестокое солнце заполняет небеса и превращает море в безжизненную синеватую гладь, неподвижную и ровную, которая тоже дремлет под переливчатой дымкой тумана, похожего на испарину воды.
Середина
Мне припомнился сонет их великого вождя, Бодлера: Природа — это храм, где камни говорят[1], Хоть часто их язык бывает непонятен. Вокруг — лес символов, тревожен, необъятен, И символы на нас с усмешкою глядят. Как отголоски бурь порой объединятся В обширной, точно ночь, глубокой, точно сон, Гармонии, звуча друг другу в унисон, — Так запах, цвет и звук сливаются, роднятся. Зеленые, как луг, есть запахи, свежей, Чем тельце детское, напевней флейты нежной... И есть порочные, богаче и пышней, Зовущие в простор таинственный, безбрежный... Как ладан, и бензой, и мускус хороши! Они поют экстаз и тела и души.[2] Разве я только что не прочувствовал до мозга костей эти таинственные .....
Конец
Этим и можно объяснить прославленный сонет Артюра Рембо, в котором говорится о цветовых оттенках гласных, — настоящий символ веры, принятый школой символистов. В «А» черном, белом «Е», «И» алом, «У» зеленом, «О» синем я открыл все тайны звуков гласных. «А» — черный бархат мух, докучных, сладострастных, Жужжащих в летний зной над гнойником зловонным. «Е» — холод ледников, далеких и прекрасных, Палатка, облачко в просторе отдаленном. «И» светится во тьме железом раскаленным, То — пурпур, кровь и смех губ дерзких, ярко-красных. «У» — на воде круги, затон зеленоватый, Спокойствие лугов, где пахнет дикой мятой, Угрюмость, тусклый след мучительных ночей... «О» — зовы громкие тромбона и гобоя, Просторы без границ, молчанье голубое, Омега, ясный взор фиалковых очей Ошибается ли он, прав ли? Рабочему, разбивающему камни на шоссе, и даже многим великим людям этот п.....
|