Начало
Генрих Бёлль Ностальгия, или Жирные пятна Вечером накануне свадьбы Эрики я все-таки поехал в отель, чтобы еще раз поговорить с Вальтером; я знал его уже давно, и Эрику, его невесту, тоже; как-никак я четыре года прожил вместе с Эрикой в Майнце, когда работал на стройке и одновременно учился в вечерней гимназии; Вальтер тогда тоже работал на стройке и учился в вечерней гимназии. То было малоприятное время, и я вспоминаю его без всякой ностальгии: тихое высокомерие наших учителей, пекшихся больше о нашем произношении, нежели о наших знаниях, ранило больнее самой громкой брани. Очевидно, большинство из них невыносимо страдало при мысли, что мы, с нашим столь явным диалектом, сможем занять какое-то положение в науке; они заставляли нас говорить на языке, который мы называли «вечерним» или «выпускным». Придя с работы — зачастую вместе с Вальтером, — мы первым делом принимали душ, переодевались, приводили себя в порядок, и все-таки под ногтями у нас всегда была известка, а на ресницах цементная пыль. Мы принимались зубрить математику, историю, даже латынь, а когда наконец мы выдержали экзамены, у наших учителей был такой вид, будто нас, по меньшей мере, причислил..... Середина
— И в кого это он такой чистюля, вроде не в меня и уж точно не в вашу породу. Было уже поздно, почти десять часов, когда я явился в отель. Идя по коридору восьмого этажа, в поисках номера Вальтера, я по расстоянию между дверьми старался угадать, двойной у него номер или нет: к встрече с Эрикой я был не готов; за семь лет я лишь раз получил от нее весточку — видовую открытку из Марбельи, на которой она написала только: «Долго-долго, скучно-скучно — и никаких жирных пятен!» Номер оказался на одного; но прежде чем я увидел Вальтера, мне бросился в глаза его черный костюм на плечиках, висевший на дверце шкафа, черные туфли под ним, серебристо-серый галстук на перекладине плечиков; потом, через открытую дверь ванной, я увидел размокшую сигарету, валявшуюся в лужице на полу, от табака лужица стала желтой; вероятно, Вальтер переоценил величину гостиничной ванны и напустил туда слишком много пены. На пластмассовой табуретке я заметил стакан виски с содовой и лишь потом, за хлопьями пены, обнаружил Вальтера. Конец
— Как был пролетарием, так им и останешься! Я не горевал по работе на стройке ни когда получал стипендию, ни потом, когда в конце концов окончил институт: дипломированный специалист по экономике торговли, с правильным произношением, прекрасными манерами, вполне приличной работой в Кобленце и видами на отпуск для написания диссертации. Я так толком и не понял: Эрика ушла от меня или я от нее, и даже не помню, было это до или после получения диплома; мне вспоминаются только горькие обрывки фраз, которыми она укоряла меня в том, что я стал для нее уж слишком утонченным, я же упрекал ее в том, что она осталась такой же вульгарной — слово, в котором я и по сей день раскаиваюсь; ее вульгарность с годами потеряла свою естественность, стала демонстративной, особенно когда она вдавалась в подробности работы в корсетной мастерской или же подтрунивала надо мной в ответ на мои просьбы помочь обнаружить следы цем.....
|