Вулф Вирджиния

Льюис Кэрролл

Вирджиния Вулф

Льюис Кэрролл

Перевод Н. М. Демуровой

В издательстве "Нонсач Пресс" {1} внушительным томом в 1293 страницы {2} вышло полное собрание сочинений Льюиса Кэрролла. Теперь уже делать нечего - Льюису Кэрроллу раз и навсегда надлежит быть собранным воедино. Нам же надлежит охватить его во всем единстве и полноте. Однако мы снова который раз! - терпим поражение. Нам кажется, что вот он, наконец, Льюис Кэрролл; мы глядим пристальнее - и видим {3} оксфордского священника {4}. Нам кажется, что вот он, наконец, достопочтенный Доджсон; мы глядим пристальнее - и видим волшебника и чародея. Книга распадается у нас в руках на две части. Чтобы собрать ее воедино, мы обращаемся к его "Жизни" {5}.

Но тут мы обнаруживаем, что у достопочтенного Ч. Л. Доджсона не было жизни. Он шел по земле таким легким шагом, что не оставил следов. Он до такой степени пассивно растворился в Оксфорде, что стал невидимкой. Он принял все условности; он был педантичен, обидчив, благочестив и склонен к шуткам. Если у оксфордской профессуры XIX в. была некая суть, этой сутью был он. Он отличался такой добротой, что сестры его боготворил.....

Но и Алисой в Зазеркалье. Это значит видеть мир перевернутым вверх ногами. Немало всяких сатириков и юмористов показывали нам мир вверх ногами, но они заставляли нас видеть его по-взрослому мрачно. Один лишь Льюис Кэрролл показал нам мир вверх ногами так, как он видится ребенку, и заставил нас смеяться так, как смеются дети, бесхитростно. Мы падаем, кружась, самозабвенно, в чистейший нонсенс и смеемся, смеемся...

И по солнцу ты можешь его отыскать

И с наперстком в руках подстеречь... {10}

(Пер. В. Фета)

А затем мы пробуждаемся. Ни одно из превращений в "Стране чудес" так нас не удивляет. Ибо мы пробуждаемся и находим - кого же? Достопочтенного Ч. Л. Доджсона? Льюиса Кэрролла? Или и того и другого вместе.....

Но тут мы обнаруживаем, что у достопочтенного Ч. Л. Доджсона не было жизни. Он шел по земле таким легким шагом, что не оставил следов. Он до такой степени пассивно растворился в Оксфорде, что стал невидимкой. Он принял все условности; он был педантичен, обидчив, благочестив и склонен к шуткам. Если у оксфордской профессуры XIX в. была некая суть, этой сутью был он. Он отличался такой добротой, что сестры его боготворили; такой чистотой и безупречностью, что его племяннику решительно нечего о нем сказать. Он только намекает, что, возможно, "на всей жизни Льюиса Кэрролла лежала тень разочарования". Мистер Доджсон тотчас опровергает эту догадку. "Моя жизнь, заявляет он, - свободна от всяких волнений и бед". Но в этом прозрачном желе был скрыт необычайно твердый кристалл. В нем было скрыто детство. И это очень странно, иб.....