Это мой первый полнометражный роман о Дживсе и Берти Вустере, и это моя единственная книга, которую я хотел написать, не корпя за пишущей машинкой до ломоты в спине.

Нет, у меня и в мыслях не было диктовать ее стенографистке. Я не могу себе представить, как человек вообще может сочинять что-то вслух, лицом к лицу со скучающей секретаршей. И тем не менее многие писатели, не задумываясь, говорят: «Готовы, мисс Спелвин? Поехали. Тире нет запятая лорд Джаспер Мергатройд запятая тире сказала нет лучше напишите процедила Эвангелина запятая тире я бы не вышла за вас замуж запятая будь вы даже последний оставшийся в мире мужчина точка абзац тире ну что же запятая я не последний в мире мужчина запятая значит и говорить не о чем запятая тире ответил лорд Джаспер запятая саркастически крутя ус точка абзац день тянулся бесконечно долго».

Если бы я начал работать со стенографисткой, я бы все время с тоской представлял себе, что, записывая мои слова, барышня думает: «Нет запятая я решительно ничего не понимаю точка ведь слабоумный человек этот Вудхауз запятая дурдом буквально по нем плачет запятая а он разгуливает себе на воле и хоть бы что запятая как это возможно вопросительн.....

Я подтвердил, что не забыл его визита.

— Я думал, моя дочь находится в вашем коттедже. И обыскал его. Но никакой дочери не нашел.

Я великодушно крутанул в воздухе рукой:

— Мы все порой ошибаемся.

Он кивнул:

— Верно. И я ушел. А знаете, мистер Вустер, что произошло после того, как я покинул вас? Возле садовой калитки меня остановил сержант вашей местной полиции. Мое появление показалось ему подозрительным.

Я сочувственно взмахнул сигарой.

— С этим Ваулзом надо что-то делать, — заметил я. — Он совершенно невыносим. Надеюсь, вы сразу же поставили его на место.

— Зачем же. Он всего лишь выполнял свой долг. Я объяснил ему, кто я и где живу. Услышав, что я прибыл с яхты, он попросил меня пройти с ним в полицейский участок.

Я изумился.

— Какая неслыханная наглость! Вы хотите сказать, он задержал вас? Не может быть!

— Нет, он не имел ни малейшего намерения арестовать меня. Он хотел, чтобы я установил личность человека находящегося под стражей.

— А на самом деле никто завещание не оспаривает?

— Нет, сэр.

— А что будет, когда папаша Стоукер узнает?

— Я убежден, его радость будет так велика, что он легко простит эту мою уловку. И потом, он уже подписал все документы, касающиеся покупки Чаффнел-Холла.

— Так что, если даже он вдруг заартачится, все равно не сможет дать задний ход?

— Нет, сэр, не сможет.

Я горестно задумался. Признание Дживса не только изумило меня, но и вызвало непереносимую душевную боль. Понимаете, при мысли, что я позволил этому замечательному человеку уйти от меня, что он теперь служит у Чаффи, а Чаффи не такой кретин, чтобы когда-нибудь с ним расстаться… Нет, пропади все пропадом, эта мысль была как нож в сердце.

Но я заставил себя надеть маску с тем мужеством, с каким французские аристократы всходили во время революции на эшафот.

— Дживс, можно сигарету?

Он подал мне коробку, и я молча затянулся.

— Можно мне спросить, сэр,.....