Начало
Андрей ВОРОНИН ИНСТРУКТОР: ОТРАЖЕНИЕ УДАРА Глава 1 Когда она, миновав темный тоннель арки, вышла на улицу, на щеку ей упала первая капля дождя. Прикосновение было коротким, но за ним тут же последовало второе, а за вторым – третье, и она поняла, что дождя не миновать. Вздохнув, девушка оглянулась на арку. Там, под кирпичными оштукатуренными сводами, дождь был бы не страшен, но черное жерло пугало само по себе – в нем было темно, как в угольном подвале, а темноты она боялась с детства. Ей всегда казалось, что во тьме живут чудовища, которые охотятся за ней персонально. Умом она понимала, что это чепуха, но доводы разума были хороши при свете дня, а не теперь, в половине первого ночи. Легкий хмель, явившийся следствием нескольких бокалов шампанского, выветрился почти мгновенно, и девушка, озабоченно сведя к переносице выщипанные в ниточку брови, покопалась в сумочке, словно это привычное действие могло разом избавить от всех проблем. Разумеется, это не помогло: зонтика в сумочке не оказалось – она отлично помнила, что оставила его дома, – а кошелек, хотя и лежал на месте, был почти пуст. Денег должно было хватить как раз до получки,..... Середина
– Представляешь, каково сейчас Купцову? – сказал он. – Да, – согласился Волосюк, – не позавидуешь. Наша служба и опасна, и трудна, – закончил он со вздохом. Некоторое время они сидели молча, периодически посматривая на дверь подъезда, в котором жил Пряхин. Потом Волосюк толкнул Гусева в бок. – Не спи. – А я и не сплю, – ответил Гусев и только теперь понял, что действительно задремал. Глаза слипались, словно веки были намазаны клеем, а негромкий стук дождя по крыше и капоту машины убаюкивал почище всякой колыбельной. Волосюк опять завозился, закуривая. Гусев подумал, не последовать ли примеру, но курить не стал – за последние четыре часа он выкурил столько, что никотин начал оказывать на нервную систему обратное воздействие: вместо того, чтобы бодрить, дым вызывал тошноту, а спать хотелось еще больше. Будь оно все проклято, подумал Гусев. Когда же кончится эта пытка? Ноги у него опять затекли, и он заворочался на сиденье, меняя позу. Конец
Это была совершенная, отточенная, как скальпель хирурга, по-восточному, даже не по-человечески утонченная месть. За что? Насколько понял из дневника Илларион, за все подряд: за нищету, за одиночество, за бездетность… Бедняжке Жанне Токаревой просто не повезло: пьяный Шинкарев распустил руки, схлопотал по морде и был замечен женой за этим интересным занятием. Убить Шинкарева было нельзя, он еще мог пригодиться, и потому умерла скрипачка. Механизм «раздвоения личности» был прост, как все гениальное. Каждый вечер бедняга Шинкарев выпивал вместе со своим холодным чаем дозу сильнодействующего снотворного, а по утрам находил «улики» – иногда фальшивые, подброшенные просто для того, чтобы варево не остывало в горшке, а иногда самые настоящие. Дневник был написан так, что ничего не нужно было додумывать: аккуратные, вы.....
|