Андрей ВОРОНИН

БОЛЬШАЯ ИГРА СЛЕПОГО

Глава 1

Олег Иосифович Брусковицкий услышал, как под окнами его дома взвизгнули тормоза автомобиля, с облегчением вздохнул и потер ладонь о ладонь. Руки его – случай исключительный – были чисто вымыты. Он быстро прошел между столами, сбросил халат, надел пиджак, поправил подтяжки и взглянул на себя в зеркало.

"Шестьдесят пять лет – что ни говори, возраст, пора бы и за ум взяться. Хватит водку пить да по девкам шастать. И вообще, надо жить спокойнее. Тем более что средств к существованию теперь хватает, лет пять можно как сыр в масле кататься и забот не знать.

Аванс уже получил…"

Аванс, по теперешним меркам Олега Иосифовича, был небольшой, но и дело, которым он занимался последние полгода, судя по всему, скоро не должно кончиться, будет постоянно приносить доход.

– Курочка по зернышку клюет и наедается, – глядя в свое отражение, пробормотал Олег Иосифович. – Да, да, так и я, по зернышку, по зернышку, по доллару, по сотенке и сколочу приличное состояние.

– А я трахаюсь и курю одновременно – люблю и то и другое.

Хлопнув дверью, Шелковников поднялся к себе в квартиру. Восемь картин лежали на антресолях. Павел Павлович поставил табурет, извлек картины и перенес их в большую комнату. Затем он зажег свет, все имеющиеся лампы. Из книжного шкафа достал фотоаппарат, расставил картины у стены и стал фотографировать. Аппарат был со вспышкой. Шелковников отснял всю фотопленку, которая у него оставалась, вытащил кассету и спрятал ее в карман пиджака.

– Вот теперь порядок. Сейчас заеду проявлю.

Затем он принялся складывать картины, пакуя их в две стопки; он провозился минут двадцать и даже вспотел, пытаясь все сделать предельно аккуратно. Когда с картинами было покончено, Шелковников надел пальто, взял телефон и, набрав номер, негромко сказал шоферу:

– Миша, поднимись-ка ко мне наверх, кое-что надо захватить.

Через три минуты в дверь позвонили и вошел шофер Миша.

– Возьми вот эти свертки, – Шелковников кивнул, – и аккуратненько спрячь в багажник, только очень аккуратненько.

– Понял, шеф, – коротко ответил водитель, подхватил груз и неторопливо направился вниз.

– Стой спокойно, – грозно сказал Сиверов, наставляя пистолет прямо в лицо художнику Лебедеву.

Тот обезумел от страха. Чтобы Шелковников, его всесильный покровитель, лежал связанный, избитый – такого Лебедев даже представить себе не мог.

– Мне твой дружок задолжал. Где картины? – рявкнул Сиверов, щелкая предохранителем.

Лебедев смотрел на Шелковникова.

– Молчи, – прошипел тот.

Но Борис Иванович трезво оценил обстановку.

Шелковников связан, а этот, с пистолетом, явно церемониться не станет, больно вид у него решительный и злой. Нажмет на курок и всадит пулю в живот. Почему-то именно выстрела в живот художник Лебедев боялся панически: он четко себе представил, как пуля пробьет кишки и застрянет в позвоночнике.

«Боже, это такая боль!»

– Там, – суетливо показал он рукой, и тут же, испугавшись своего резкого движения, съежился и втянул голову в плечи.

– Где – там? Достань, – приказал Сиверов железным голосом.

Лебедев поспешно вытащил из-под стеллажа грязную стремянку, развернул ее и начал взбираться по скрипучим деревянным ступенькам. Едва не свалившись от страха, он залез наверх, стяну.....