Татьяна Корсакова

Слеза ангела

Избранница

«…И поднимался ангел все выше и выше на своих золотых крыльях. И плакал он, глядя сверху на гибнущий город. И рассыпались слезы его, превращаясь в сияющие камни…»

Конверт без обратного адреса Света нашла этим утром в своем почтовом ящике. Совершенно, можно сказать, случайно. Писем она не получала уже лет пять, да и газет не выписывала – зачем, если есть телевизор и Интернет? – поэтому и в ящик практически никогда не заглядывала. Ну, разве что время от времени, чтобы выгрести из него пачку никому не нужных политических листовок и рекламных проспектов. А сегодня ее точно магнитом потянуло.

Магнитом оказалось вот это странное письмо. Если бы не ее фамилия, выведенная мелким каллиграфическим почерком на длинном дымчато-сером конверте, Света, пожалуй, решила бы, что письмо – это происки каких-нибудь сектантов, а так получалось, что послание адресное, именно для нее, Светланы Корнеевой, предназначенное.

Только вот тайный смысл этого «письма счастья» она постичь не могла, как ни пыталась. Какие-то плачущие ангелы, сияющие камни, туманные намеки на приход девы-избранницы и грядущего искупления – все очен.....

– Зачем? – Вертикальная морщинка на лбу Сабурина стала еще глубже. – Я же тебе ясно сказал: твоего друга там нет.

– Его квартира – это единственное место, которое связывает меня и капитана Золотарева. Он должен прийти туда.

– Золотарева там тоже нет, а бензин, между прочим, не казенный. – Вот же жмот! Она ему тысячу долларов пообещала, а ему бензина, видите ли, жалко. – Или ты предлагаешь устроить засаду у квартиры твоего дружка?

– Не нужно никакой засады. Надо просто оставить в двери записку.

– Ага, а в записке указать адресок, по которому тебя можно найти, – хмыкнул Сабурин, – чтобы не только твой бравый капитан, но еще и те веселые ребята, которые на тебя охотятся, не парились в неведении.

А ведь он прав. Верх глупости так подставляться, да еще и подставлять другого. Надо было сразу об этом подумать. Но что же тогда делать?

– Значит, так, Белоснежка, план действий у нас такой, – изволил заговорить Сабурин. – Я отвожу тебя к себе домой, а сам отлучаюсь по делам.

– По каким делам?

Девочка так и лежала в ангаре, смотрела в никуда и бормотала что-то неразборчивое. Конечно, можно было попытаться вывести ее из транса уже проверенным способом, но, во-первых, на любимую женщину рука не поднималась, а во-вторых, терзали смутные подозрения, что привычный способ может оказаться не только неэффективным, но еще и опасным. Все та же интуиция подсказывала, что на Белоснежкино подсознание воздействовал не любитель, а профессионал, и бороться против этого вампирского наваждения дилетантскими способами не стоит…

Профессор психиатрии, тот самый тщедушный дядька, который тестировал Сабурина в Академии, по случаю раннего утра был не особо приветлив, но вникнуть в суть проблемы все же согласился. Он долго рассматривал безучастную к происходящему Белоснежку, задумчиво потирал переносицу, бормоча что-то себе под нос, а потом голосом, не терпящим возражений, велел посторонним покинуть помещение.

Сабурин нервно мерил шагами лестничный пролет, добивал отобранную у Мишки пачку сигарет и со всевозрастающим беспокойством п.....