Начало
Андрей Волос МАСКАВСКАЯ МЕККА Моему отцу Герману Степановичу Волосу Те, кто похваляются, будто ищут ее, не имеют от нее вестей, А о тех, кто получил от нее весть, более не приходят вести. Саади, «Гулистан» Маскав, четверг. Билет — Канкоф! Голос у Махмуда был сиплый. Выкликнув, он поднимал на толпу лилово-черные глаза и хмурился. — Здес Канкоф? — Здесь Коньков, здесь, — крикнул кто-то, торопливо протискиваясь к помосту. Махмуд отдал карточку. — Карзынин! — Здесь. — Балтаев! — Здесь… Биржа открывалась в десять утра, закрывалась в три. Пять часов в плотной очереди угрюмых неразговорчивых людей. — Шералиев! — Здесь. Сейчас Махмуд раздает карточки. Но и утром не отойти. Может и холостую перекличку затеять: зачем — не скажет, а не откликнешься — выкинет из списка. Как будто ты и не торчал тут целыми днями. Хочешь сначала? пожалуйста: снова получи синий талон и стань последним. И не обижайся. Какие обиды? Этот Махмуд прост как дрозд: в шляпу нагадил и зла не помнит. Знай себе лыбится. У него работа такая. — Петров! — Который? Середина
— Замолчи, дусик, — несколько раздраженно отозвалась красавица, с последним словом окинув стоящего рядом Найденова мимолетным взглядом. Кровь в жилах стынет от твоего пения… Где вино? Долго еще ждать? У меня в горле пересохло. — Я же не фокусник, дорогая, — заметил господин. — Не фокусник, — удовлетворенно повторила она, как будто найдя наконец подтверждение своим давним догадкам. — Другой бы ради меня всех здесь на уши поставил, а он говорит — не фокусник. И безнадежно махнула рукой, отворачиваясь. — Господа, внимание! — сказал старик. — Передохнули? Продолжим. В такт его словам экран идеоскопа волновался и вспыхивал. — А-а-а-а-а!.. — нестройно отозвался зал. — Я предлагаю следующую тему… — Старик распахнул объятия и негромко выкрикнул: — Счастье! Зал загомонил. — Счастье? — недовольно переспросила красавица в паутинке. — Ну странный какой-то. То «жизнь», то «счастье». Опять ничего не выйдет. — Да ладно тебе, — примирительно сказал кавалер. Конец
Балабука Ф.Н. по прибытию на станцию назначения был отозван в сторону двумя неприметными молодыми людьми в похожих светло-серых пиджаках — один из них так и сказал: на минуточку, мол. Поставив чемоданы и отряхнув ладони, Балабука Ф.Н. проследовал за ними — после чего двенадцать лет о нем не было ни слуху, ни духу. Фируза уже отчаялась его дождаться, но однажды он встал на пороге — худой и сутулый. Гор.....
|