Джоан Виндж

Снежная королева

ПРОЛОГ

Дверь, тихонько захлопнувшись, сразу как бы отрезала их от громкой музыки, веселого шума и яркого света, царивших в зале. На какое-то мгновение он будто оглох и ослеп; и, пожалуй, даже ощутил легкий приступ клаустрофобии. А потому, словно за последнюю соломинку, вцепился в медицинский саквояж с инструментами, который нес под плащом.

Потом рядом в темноте раздался ее веселый смех, и сразу же вспыхнул свет; и он увидел, что находятся они в небольшой гостиной, но явно не одни. Напряжение его было столь велико, что он невольно вздрогнул, хотя и ожидал увидеть то, что уже в шестой раз за эту бесконечную ночь предстало его взору, и этот раз тоже был не последним. Среди целого леса темной мебели на позолоченных ножках белела широкая, мягкая и довольно бесформенная тахта. Ему вдруг пришло в голову, что за одну-единственную ночь он перевидал столько самых различных интерьеров, сколько не встречал и за все свои сорок лет у себя на Харему.

Он отпустил ее, и она тут же камнем ушла под воду. Но прежде чем она успела что-то почувствовать, гладкие, гибкие, сильные тела, собравшись под ней, вытолкнули ее на поверхность. Ласты меров поддерживали ее, точно в чашечке цветка, давая ей возможность дышать... Потом ее перевернули на живот и уложили на мягкую широкую грудь одного из меров, спокойно качавшегося на воде с нею рядом. Она лежала, ощущая его тепло, отплевываясь и удивляясь, у самой поверхности моря, а ноги ее по-прежнему висели в ужасной ледяной пучине. Но мер — самка, Мун определила это по золотистой полоске шерсти на шее, похожей на ожерелье, — обнял ее своими ластами, прижав к груди и питая теплом своего тела, словно собственного детеныша. Потом ее приемная мать запела — глубоким монотонным голосом, в такт покачивающимся волнам. Слишком измученная, чтобы удивляться, Мун прижалась головой к шелковистой груди, грея руки и, чувствуя, как монотонное пение мера обволакивает ее сотрясаемое ознобом тело. Силки и еще два мера по-прежнему качались на волнах рядом с ними: но Мун сейчас о них не думала, она не думала ни о чем — ни о прошлом, ни о будущем; .....

— Спасибо, комиссар! — От волнения его веснушки порозовели, и она невольно улыбнулась. Он так сжал в здоровой руке эти значки, словно те были редкое сокровище. — Надеюсь, что буду носить их с таким же достоинством и честью, как это делали вы. — Он протянул к ней свою искалеченную руку в традиционном прощальном жесте уроженца Харему, и она коснулась его запястья своим, прощаясь с ним навсегда.

— Прощай, БиЗед. Пусть боги улыбаются тебе везде, где бы ты ни был!

— И пусть они улыбаются вам, комиссар! И пусть даже ваши прапраправнуки вспоминают о вас с благоговением.

Она взглянула на те далекие темные окна, за которыми ее ждал Нгенет, и улыбнулась. Интересно, подумала она, что эти прапраправнуки смогут сказать его, Гундалину, потомкам, когда снова встретятся здесь?

Они торжественно отдали друг другу честь.

— Не забудьте отключить электричество! — крикнула она ему вслед, когда он уже двинулся к грузовому лифту, где его ожид.....