Начало
Екатерина Вильмонт Путешествие оптимистки, или Все бабы дуры Посвящается Антону Иванову * * * Я – несокрушимая оптимистка. И не то чтобы жизнь очень уж баловала меня, нет, хватало всякого, и страшного, и муторно-тяжелого, словом, все как у людей, но, видимо, оптимизм – это что-то биологическое! Как бы паршиво ни было, я всегда знаю – все пройдет, обойдется, все будет хорошо, и, как ни странно; очень часто оказываюсь права. Надо заметить, что с годами, а мне уже сильно за сорок, у меня замужняя дочь, оптимизм мой не убывает, а даже наоборот. И десять лет перестройки ничуть меня не сломили, хотя порой бывало ой как туго! Но все будет хорошо, поверьте мне! Вот и у меня мало-помалу все наладилось (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!), и на днях я лечу в Тель-Авив, где уже два года живет моя дочка, в неполных восемнадцать лет выскочившая замуж и махнувшая с мужем в Израиль. Я растила ее одна, мы с нею были очень близки, и вдруг это дитя любви выкинуло такой фортель! Может, она боялась, как мама, остаться одна, без мужа? Середина
– То есть? – Я покупаю им книжки, и вдруг мне стали попадаться прелестные иллюстрации. Смотрю, какая-то Кира Мурашова! Вот, думаю, талантливая женщина! И вдруг в самолете представляюсь соседке, а она мне – Кира Мурашова. Ну, я, как вы теперь выражаетесь, в отпаде! А мама ваша, слабая женщина, оказалась страшно падкой на лесть и комплименты, и в результате я чищу карпа на день вашего рождения, Дашенька. Вот какие фортели иной раз выкидывает жизнь. – А нечего обращать внимание на иллюстраторов, читал бы как все нормальные люди. – Понимаешь, Кирочка, я все равно бы к тебе пристал, уж очень уморительные рожи ты там; в накопителе, строила! – Ну и отлично, если в сорок семь лет ко мне еще пристают, можно сказать, на улице, значит, я прекрасно сохранилась! – Кент, а чем ваша дочь занимается? – Она окончила филфак, романо-германское отделение, а сейчас работает переводчицей-синхронисткой с итальянского и французского, зарабатывает кучу денег, а муж ее, биолог, пребывает от нее в материальной зависимости. Еще вопросы есть? Конец
И, едва положив Голову на подушку, Алевтина уснула. Надо бы и мне поспать, да где там! Я ведь обещала позвонить Дашке. Но сначала я дождусь девяти и позвоню Марату. Этот номер телефона я помню двадцать один год. А если он сам подойдет? Сказать ему, как я его презираю? Не стоит, он и сам себя сейчас презирает. Ровно в девять я набрала номер. Сердце билось где-то в горле. Трубку снял, по-видимому, сын. – Будьте добры, Марата Ильича. – Его нет дома. – Простите, а он здоров? – Ну, три минуты назад, когда выходил из дому, был здоров. А кто это говорит? Но я уже повесила трубку Итак, все ясно Теперь необходимо позвонить Даше. Чтобы ни одной лишней секунды иллюзий не было у моей девочки. В Тель-Авиве сейчас еще восемь утра, но я не могла больше ждать. Дашка мигом сняла трубку. Родной заспанный голос. – Алло, мамуля, это ты? – Да, деточка! – Мама, что у тебя с голосом? – Ничего. – Мама, он… он не встретил тебя? – Нет, не встретил. – Мамочка, но, может, с ним что-то случилось, может, он заболел?
|