Начало
Владимир Лорченков Время ацтеков – Сиди смирно и умрешь без мучений, – предупреждает она. И стреляет в диван, на котором я было развалился. – Понял? – спрашивает она. Я киваю. – Умрешь без мучений, – повторяет она. – Будто во сне, – обещает она. – Умрешь по высшему разряду, – обещает она еще раз. Я замираю, словно мышь, заслышавшая шаги лисицы над головой. Полуодетый – с натянутым на левую ногу носком, но без штанов. – Ага, смешно выглядишь, – улыбается она. – Бога ради, не осложняй нам жизнь. Обоим, – просит она. – Шевельнешься, я тебе прострелю все части тела, а голову – последней, – делится она планами. – Что ты знаешь о любви? – спрашивает она. – Что ты вообще знаешь? – вжимает она окурок в блюдце с раскисшим лимоном. – Что. Ты. Знаешь, – чеканит она. – Что. Ты. Вообще. Мать. Твою. Я тупо, как в школе, когда не выучишь урок, а училка добивается ответа, который и так знает, молчу, глядя на нее и сквозь нее. Стараюсь почувствовать все так, как будто я не здесь. – Но ты-то здесь, – усмехается она. – Ты-то здесь, – ловит она мой взгляд. Середина
– И тут уж как повезет, – пожимает плечами легавый. – Или ему надоест, и он продолжит жить дальше, или он захочет пошалить еще и завалит тебя или меня, а еще лучше, и тебя и меня, – резюмирует легавый. – Разве полиция нас не спасет? – спрашиваю я. Он ржет как лошадь – долго и с удовольствием. Потом запирает двери церкви – я благодарю Бога за то, что сейчас время обеда. – Полиция не спасет, но не потому, что она плохая, – объясняет легавый. – Полиции проще работать с подозреваемыми, которые есть, – говорит он. – А не с теми, которых надо искать, – раскрывает он мне секреты ремесла. – Им проще колоть нас и, может, даже заставить сознаться, – улыбается он. – А на остальное им плевать, – имеет он в виду, что для полиции главное раскрываемость. – Да и давай откровенно, – предлагает он. – Разве ты бы на их месте не заподозрил в первую очередь кого-то из нас? – спрашивает он. – Согласен, – устало говорю я. – Убедил, – соглашаюсь я. – Постарайся вспомнить, – говорит он. Конец
– Знаешь, и это тоже помирило меня с тобой, – объясняет он, – только это не месть, просто я понял, что значит классный секс с женщиной, которую не любишь. Я понял, почему ты не захотел быть со Светой. – Ага, – говорю я. Кладу пистолет в буфет и подкладываю ему под голову подушечку, которую приношу из спальни через несколько минут, посмотрев пленки. – Знаешь, иногда бывают женщины, которых трудно бросить, – говорю я. – Истерички, внушаемые, легко заводятся, убеждают себя, что ты обязан с ними быть, и преследуют тебя годами. Ну, телки из тех, что плещут в лицо твоей новой подружке серную кислоту. – Да, – кряхтит он. – Света была из этой породы, – говорю я. – Лучший способ от нее избавиться, подумал я, – делюсь я с легавым, – и показался мне этот. Подсунуть ей какие-нибудь фото измены. Чтоб она рассвирепела и все закончилось. – Но твоя жена оказалась баба с характером, – качаю я головой. – Взяла да и убила себя, – пожимаю я плечами. – А дальше, – говорю я, – мне пришлось лишь успевать за течением, потому что от меня уже ничего не зависело. Ни-че-го.
|