Начало
Жюль Верн Мэтр Захариус Глава первая. ЗИМНЯЯ НОЧЬ Город Женева находится на западном берегу озера того же названия. Река Рона, разделяющая город на два квартала, поделена в свою очередь островом. Подобное топографическое расположение встречается довольно часто в больших торговых и мануфактурных центрах. Первые обитатели оценили, конечно, необыкновенное удобство транспортирки товаров благодаря этому разветвлению, выгоду этих «самодвижущихся дорог», по выражению Паскаля. В те времена, когда на этом острове, похожем на голландское военное судно, не возвышалось еще новых зданий, взор с удовольствием останавливался на многочисленных домишках, беспорядочно лепившихся друг над другом. Многие постройки, за неимением места на самом острове, помещались на сваях, разбросанных в беспорядке по водам Роны; воды ее, с почерневшими от времени постройками, представляли удивительное зрелище, напоминая клещи исполинского рака. Старые, пожелтевшие сети трепетали наподобие паутины, напоминая пожелтевшую листву старых дубовых стволов. И посреди этого леса свай протекала река, шумя и вздуваясь. Середина
— Могу я несколько минут поговорить с вами? — Кто вы? — спросил резко часовщик. — Ваш собрат. Мне поручено регулировать солнце. — А! Так это вы регулируете солнце? Ну, так я вас не поздравляю. Ваше солнце неправильно ходит, и мы должны из-за него передвигать все время часы то вперед, то назад. — Вы, черт возьми правы! — вскричал уродец. — Мое солнце не всегда показывает полдень одновременно с вашими часами; но настанет день, когда люди поймут, что это происходит от неправильного движения Земли; тогда они откроют способ определять среднее солнечное время, исправив все эти неправильности. — Доживу ли я до этого времени! — вскричал с оживившимся взором старый часовщик. — Конечно, доживете, — засмеялся старичок. — Разве вы думаете, что можете умереть? — Увы! Я болен, хвораю… — Кстати, поговорим об этом. Клянусь Вельзевулом, это имеет отношение к тому, что мне от вас нужно. Сказав это, старый человек вскочил без церемонии на кожаное кресло и скрестил ноги, как те скелеты, которых художники изображают на погребальных рисунках. Затем он продолжал с иронией: Конец
Под утро все трое отправились на поиски по бесконечным полуразрушенным лестницам. Два часа они скитались по развалинам, никого не встретив и слыша лишь далекое эхо, повторявшее их тревожный зов. То они спускались в подземелье, то поднимались до самой вершины диких гор. Наконец они очутились снова в том зале, где провели эту тревожную ночь. В ней кто-то был. Мэтр Захариус и Питтоначио разговаривали, один стоя, выпрямившись во весь рост, другой примостившись на мраморном столике. Мэтр Захариус, увидя дочь, взял ее за руку и подвел к Питтоначио, говоря: — Вот твой повелитель и господин, дочь моя Жеранда. Вот твой супруг! Жеранда задрожала. — Никогда! — вскричал Обер, — она моя невеста! — Никогда! — повторила, как слабое эхо, Жеранда. Питтоначио засмеялся. — Вы, значит, желаете моей смерти! — закричал старый часовщик. — Вот там, в этих часах, последних, которые еще сохранились, заключена моя жизнь, а этот человек сказал мне: «Когда я получу твою доч.....
|