Начало
Борис Васильев Аты-баты В написании сценария фильма «АТЫ-БАТЫ, ШЛИ СОЛДАТЫ» непосредственное участие принимал Кирилл Иосифович Рапопорт. По залитому асфальтом полковому плацу, расчерченному белыми линиями для строевой подготовки, шла рота. Солдаты, в выходных тужурках и парадных фуражках, гулко топали надраенными до блеска ботинками и, старательно держа равнение, косили глазами на двух старших офицеров, которые стояли посередине плаца: могучего полковника и майора, казавшегося щуплым рядом с рослой фигурой командира полка. — Рота, смирр-но!.. — пропел усатый прапорщик, шагавший впереди. — Равнение напра-во! Полковник и майор подняли руки к козырькам. Пропуская роту, полковник, чья тужурка была украшена несколькими рядами муаровых планок, спросил: — Что, комбат, жалко лучшего ротного отпускать? — Ничего не поделаешь, товарищ гвардии полковник, — слегка вздохнул майор. — Как говорят французы, такова се-ля ви. Полковник хохотнул: Середина
— Лично понятно, — согласился Святкин. Печатая ногу, взвод шагал по заснеженному плацу. Суслин шагал впереди, ступая легко и упруго, радостно ощущая единый ритм со своим взводом истребителей танков. Направляя взвод к наспех сколоченной трибуне, он молодецки развернул плечи и махнул рукой. Солдаты начали особенно старательно впечатывать ножку, а ефрейтор Святкин, откинув голову, запел: Аты-баты, шли солдаты, Эх, шли солдаты на войну! И взвод весело подхватил припев: Нам бы кралю, нам бы кралю, Нам бы кралю хоть одну!.. В это время взвод проходил мимо начальственной трибуны, солдаты, естественно, держали на нее равнение. Но услышав ошарашивающе незнакомую мелодию и текст песни, Суслин невольно оглянулся, сбил шаг и нелепо засеменил, пытаясь поймать ритм. А его взвод, изо всех сил топая сапогами, то молодецки выкрикивал: «Эх!», то скорбно вздыхал: «Ох!..» Эх! Нам бы кралю, нам бы кралю, Ох! Нам бы кралю хоть одну!.. Конец
… первые «тридцать четверки» на гребне возле Ильинки… — Так погиб последний, — тихо говорила Валентина Ивановна. — А я тогда сознание потеряла. Очнулась в избе: наши солдаты принесли… Она вздохнула, отерла слезы, подошла к угрюмо молчавшему племяннику Глебова. — Дай, Паша, я тебя поцелую. Это ведь твой дядя спас меня тогда. Павел Глебов вскочил, расцеловался с Валентиной Ивановной, снова сел. Суетливо зашарил по карманам, бормоча: — Я закурю, закурю, а? Как, артист, на тебя не повлияет, если подымлю тут, а?.. — Кури, Паша, — негромко сказал Мятников. — Если, конечно, хозяюшка наша не против. Валентина Ивановна молча покивала. И все закурили. Даже Мятников. И долго молчали. — А письмо, что просили меня отправить, я так и не отправила, — тихо сказала Валентина Ивановна. — Сперва болела долго, потом вроде как поздно было. Виновата, конечно, очень я виновата. Прошла к иконе Божьей Матери, что висела в красном углу, достала из-за нее пожелтевший солдатский треугольник.
|