Начало
Варяг Часть первая Кулак как орудие выживания Глава первая, в которой бывший десантник Серега Духарев наивно полагает, что стал объектом веселой мужской шутки «Эх, сейчас бы кружечку пива, – подумал Серега Духарев, не разлепляя глаз. – Всего одну кружечку, и – как рукой…» Сквозь вполне знакомую головную боль (нажрался вчера, надо полагать, знатно!) постепенно пробивались и другие ощущения: тупая боль в спине, поганый привкус во рту, цвирканье птичек… «Мать моя… – подумал Серега. – Чего это они расчирикались среди зимы? И почему спине неуютно?» Любопытство подвигло Духарева к разлеплению одного глаза… …после чего он тут же разлепил и второй и тупо уставился вверх. Потолка над головой не было. Вместо него телебомкались под ветерком резные дубовые листья. Этот же ветерок, нежный, как девичья ладошка, оглаживал небритую физиономию Духарева. «Все, – подумал он обреченно. – Крыша тютю!» И сел. Неприятные ощущения в спине тут же объяснились: желуди.
Середина
– Пахари! – презрительно уронил Машег. Нурман благополучно скрылся в башне. Ромеи спустили трап. С корабля сбежали несколько воинов в блестящих сплошных панцырях. Двое помогли спуститься еще одному человеку, слишком толстому, чтобы самолично принимать участие в битвах. Этот толстый вступил в оживленную дискуссию со степняками. Пленники понурясь, стояли поодаль. Неожиданно Машег хлопнул Устаха по плечу. – Ай молодец! – воскликнул он. – Кто молодец? – удивился Устах, который смотрел на пристань и потому не видел, как Сергей выпустил горящую стрелу. – Вниз, вниз! – закричал хузарин, вскочил и прыгнул в люк, даже не воспользовавшись лестницей. Понятко и Устах, не задавая лишних вопросов, бросились за ним. Четверо варягов выскочили на улочку как раз в тот момент, когда запылала подожженная Духаревым крыша. Печенеги завопили. Четверо степняков выбежали на площадь и принялись быстро-быстро выпускать стрелы в сторону башни. Они, разумеется, не видели за своей спиной варягов.
Конец
сорвал мне меч с бедра, медведь укусил меня за колено, лютый зверь вскочил мне на бедро и повалил вместе с конем…). Иные историки переводят лютого зверя как «рысь», но даже если отбросить тот факт, что рысь крайне редко нападает на человека, и ничуть не умаляя «боевых» достоинств этого хищника, нельзя отрицать тот очевидный, в прямом смысле этого слова, факт, что рысь – довольно-таки небольшой зверь. Завалить этаким зверем наездника и коня, причем коня отлично обученного (иного у князя быть не могло) и наездника весьма искусного и опытного, теоретически возможно разве что запулив бедным животным в князя из катапульты. Учитывая, что сам Мономах пишет о том, что зверь прыгнул на него самостоятельно, рысь, даже сиганувшая с приличной высоты (хотя за этими животными суицидальных наклонностей пока не замечено), должна была весить под сотню килограммов, что попросту невозможно. Другое дело – леопард. Тем более что слово «пардус» упоминается в исторических документах неоднократно, правда, историкам так и не удалось установить толком, какой конкретно хищник подразумевается под этим словом: гепард, леопард, барс или даже лев. Впрочем, я не исключаю, что под лютым зверем Мономах мог подразу.....
|