Уже самая первая квитанция

трусы — 6

майки — 4

носки голубые — 6

сорочки голубые — 4

сорочки белые — 2

Не крахмалить!

представляет собой замечательное по глубине введение в творчество мятежного гения, которого современники называли “Пражский чудила”. Черновики первой квитанции создавались в период работы над “Исповедью сырной головы”, сочинением ошеломляющей философской мощи, в котором автор не только доказывает ошибочность взглядов Канта на Вселенную, но и отмечает, что за свой труд не сумел получить ни гроша. Отвращение к крахмалу весьма характерно для рассматриваемого периода жизни Меттерлинга. Обнаружив, что белье, указанное в квитанции № 1, было все же туго накрахмалено, мэтр впал в глубокую депрессию. Его квартирная хозяйка, фрау Вайзер, сообщала друзьям: “Герр Меттерлинг уже несколько дней не выходит из комнаты и рыдает над трусами, которые накрахмалили вопреки его воле”. Как известно, Брёйер[1] уже указывал на связь накрахмаленного нижнего белья с постоянно мучившим Меттерлинга подозрением, будто некие толстощекие личности распускают о нем злонамеренные слухи (см. “Меттерлинг. Параноидально-депрессивный психоз и ранние кв.....

Как бы там ни было, друг мой, я провел лучшую часть недели, сортируя известные под названием ваших “писем” миазмы слабоумных отговорок, в стараниях уладить все дело и просто закончить нашу партию, раз и навсегда. Ферзя вы лишились. Смиритесь с этой потерей. Как лишились и обеих ладей. Забудьте и об одном из слонов, поскольку я его взял. Другой бессилен, ибо стоит в удалении от главного русла партии — не надейтесь на него, эти надежды разобьют ваше.....

— Что ты несешь?!

— Из Лейбница ты сделала отбивную, но тебе показалось мало. Ты ведь понимала, что, если поверят Паскалю, тебе конец. Значит, надо, чтобы Паскаля не было. И вот здесь-то, малыш, ты допустила ошибку. Ты доверилась Мартину Буберу. Но он оказался слишком слаб. Он возвратился к Богу. И тогда ты решила избавиться от Бога своими руками.

— Кайзер, ты спятил!

— Нет, детка. Ты прикинулась пантеисткой, чтобы добраться до Него, — если бы, конечно, Он существовал. А Он существовал. Вы вместе пошли на вечеринку к Шелби, и, когда Джейсона не было в комнате, ты убила Его.

— Черт побери, какой Шелби? Какой Джейсон?

— Не важно. Не все ли равно? Ведь с того вечера жизнь стала абсурдом.

— Кайзер, — ее голос вдруг задрожал, — ты не выдашь меня?

— Еще как выдам, детка! Когда убирают Всевышнего — кто-то должен отвечать.

— Кайзер, послушай, мы могли бы уехать отсюда. Куда глаза глядят, вдвоем, только ты и .....